09.06.2012

Мачта - вместо ВИП-ложи

- На бушприте хорошо, когда дельфины появляются. Они сюда, под форштевень, выскакивают, а ты сидишь смотришь... Старший боцман барка «Седов» Николай Козлов на судне уже 21 год, весь рангоут и такелаж судна - его владения. Так что имеет полное право наклонную мачту на носу корабля использовать в качестве ВИП-ложи для наблюдения за танцами морских млекопитающих. За 14 месяцев кругосветки будет шанс насмотреться на них вдоволь.

Впрочем, длительные переходы между портами - таких переходов, по месяцу, на маршруте несколько - старший боцман с нетерпением ждет не для того, чтобы любоваться красотами, а ради окончательной замены поистрепавшихся снастей. Полная смена такелажа произведена только что - во время зимовки в Калининграде, но это, что называется, капремонт. А «косметика», так называемый бегучий такелаж - разномастные тросы и блоки, еще ждет своей очереди.

Всю зиму барк готовился к кругосветке. Последний раз такого рода работы проводили в конце шестидесятых, когда судно переходило из рук военных в ведение министерства рыбного хозяйства СССР. Построенный в 1921 году в Германии на верфи Фридриха Круппа парусник дважды менял имя. «Магдалена Виннен», перевозившая в трюмах чай, через полтора десятка лет превратилась в «Коммодора Йонсена» и была переоборудована в учебное судно. После Второй мировой «Йонсен» вместе с «Падуей» и «Гор Фоком» отошел СССР. Так появились «Седов», «Крузенштерн» и «Товарищ». Отметив год назад 90-летие, мурманский барк все так же готов покорять стихии. С каждым рейсом задачи сложнее: недавно - высокие широты Арктики, теперь - путь вокруг земного шара.

Чтобы с годами самый большой в мире парусник не дряхлел, нужен уход, как за живым существом. Кому попало такое не доверишь. Именно поэтому, когда барк поставили на ремонт, члены палубной команды, не сговариваясь, приняли решение не отдавать работу в чужие руки. И, взяв долгосрочный отпуск, отправились в Калининград. Договорились с руководством завода и принялись за работу под руководством Николая Козлова.

Всемером они провели на мачтах обледеневшего корабля 4 месяца, с января по конец апреля. Выходные были дважды: один после новогодних праздников, другой - на Пасху. Да еще получился один короткий день, самый первый, когда, промерзнув до костей, семеро новоиспеченных рабочих отправились в магазин за теплой обувью.

- Под конец вообще пахали весь световой день, от зари до зари, вымотались до предела, - вспоминает Николай Михайлович. - Второй раз на такую работу в жизни не пошел бы! Ни за какие деньги. Но мы тогда как глянули на местных спецов, решили, что переделывать после них будет себе дороже. Уж лучше сами сделаем и сами за этот такелаж будем головой отвечать.

Зима для палубных работ не лучшее время: обледеневшие тросы, пронизывающий ветер на высоте, в теплой одежде чувствуешь себя неуклюжим, без рукавиц холодно, а в них неудобно. В общем, климат Балтики испытывал мужчин по полной. Зато в бригаде климат был отличный.

- Работали всегда в парах: один другого страхует. У старых моряков чувство опасности притупляется, и страховку попросту забываешь использовать. Работаешь на мачте, а карабин страховочного троса не зацепил. Напарник заметит - молча пристегнет. И ты за ним так же смотришь, - улыбается Козлов.

На заводе барк стоял совсем раздетым: мачты полностью оголили, по три верхних реи на всех мачтах сняли. Кстати, рангоут (мачты и реи) на корабле еще немецкий, крупповской стали. Однажды меняли лишь одну рею на фоке - во время восстановительного ремонта. Тогда выяснилось, что снятую рею по разгильдяйству порезали на металлолом. Вот и пришлось ставить замену.

Что касается стоячего такелажа, то потихоньку подновлять его начали еще года три назад. До этого, рассказывает Козлов, денег было не выбить. А тут помогли чужие несчастья - на «Крузенштерне» и «Палладе» во время регат сломались мачты. Как водится, нештатная ситуация подтолкнула ответственных товарищей, а у предусмотрительного боцмана наготове была дефектация на 14 листах - и дело пошло.

Затрудняет ремонт и обслуживание парусных судов не только финансирование. Дело в том, что отечественные производители давно уже не поставляют потребного каната, тросов, блоков и прочего, нужного паруснику. Спрос-то невелик. В лучшем случае обслуживают потребности яхтенного спорта, но там и масштабы иные. В итоге для ремонта и подновления все в основном закупается за рубежом. Пусть и через российских поставщиков. Живой пример: трос на корабль боцман рассчитывал получить в Германии во время стоянки - российский поставщик из экономии даже не стал товар в Питер тащить, раз судно все равно направлялось в Росток, Киль и Куксхафен.

- Тросы вроде у нас делают, и ГОСТы выполняют, но когда нам на бизань-мачту не хватило, дозаказали еще, а прислали совсем другой трос, - сетует боцман. - Так что все снасти делали мы сами. Бухтами веревки получали, а вооружали мачты самостоятельно. Да еще - удача - в Калининграде удалось выменять 20 блоков. У меня были новые, но неподходящие, а у них на складе завалялись нужные нам. Вот и поменялись. А иначе этого добра вообще не достать. Не производят!

Спрашиваю, сколько же каната ушло на такелаж. Собеседник машет рукой:

- До 32 километров досчитал и бросил. Много!

- Николай Михалыч, может, работа какая есть? А то у меня что-то силы остались, спать не хочется! - прерывает нас парень, только что спустившийся с мачты.

- А наряда, что, не заработал, Вова? - шутливо реагирует Козлов. И с улыбкой приговаривает:

- Жуков - старый моряк! Второй раз у нас на практике.

Володя - курсант «средухи», как пацаны называют мурманский морской колледж, и правда, на «Седове» каждому знаком. И на мачту, разумеется, идет первым, под испытующими взглядами младших.

- Если не давать наряды - людей испортишь, - поясняет боцман. - Только так приучаешь к дисциплине. Прибрать, покрасить, медь почистить - работа на судне всегда есть. Плохо сделал - не снимаешь наряд, а добавляешь. Так и приучаешь работать хорошо. Но, кстати, ребята из средних мореходок последнее время лучше работают, чем курсанты из университетов и академий.

На учебных судах Козлов ходит всю жизнь. Начинал еще в Балтийском отряде учебных судов в Риге - таких, как он, ветеранов на корабле человек 10. В отряд входили «Седов» и «Крузенштерн», промысловые, транспортные, научные суда. Козлов поначалу ходил на промысловых, да приятель как-то позвал в единственный рейс на «Седове», который шел на ремонт в Кронштадт. Тот рейс как раз пришелся на время распада СССР, когда парусник отказался возвращаться в порт приписки - Ригу и ушел в Мурманск. Решение принял капитан Алексей Перевозчиков с согласия команды. Козлов думает, что идею о переходе в Мурманск заронил в душу капитана еще покойный ректор «вышки» Александр Гальянов, который когда-то ходил на барке руководителем практики и все говорил тогда: хорошо бы к нам этот корабль перебросить!

Мой собеседник шутливо подмечает: в команде и экипаже «Седова» собрались люди со всех парусников России: капитан - с «Паллады», капитан-дублер - с «Мира», боцман - с «Херсонеса», повариха и буфетчицы - с «Крузенштерна»... А вот на других парусниках никого с «Седова» не встретишь. Не уходит никто «на сторону», не изменяет барку! Такая вот магия. Говорит, были даже девчонки из тех, кто практику проходил здесь курсантами, потом шли на борт кто буфетчицей, кто прачкой - ну не было мест для них в экипаже, а не вернуться просто не могли!

Кстати, про пребывание девчонок на корабле боцман говорит с теплотой. И когда коллеги брюзжат, мол, те и палубу драили еле-еле, и на мачты боялись ходить, неизменно спорит. А потом чуть извиняющимся тоном поясняет:

- У меня ведь дочка точно такая же, им ровесница. Вот и радуюсь, на них глядя.

Ну а на слова о неженской тяжести морской работы задумчиво отвечает, глядя на мальчишек, подвязывающих парус у нас над головами:

- Это по первости тяжело на рее работать. Потом привыкаешь. Лет через 10.

Татьяна БРИЦКАЯ

Источники:

1. mvestnik.ru