03.11.2015

200 лет нашему пароходу

Первый российский пароход приплыл по Неве из Санкт-Петербурга в Кронштадт 3 ноября 1815 года. Через восемь лет после того, как паровое судно "Клермонт" совершило свой первый рейс по реке Гудзон в Северной Америке. Из-за этого эпохального события родиной парохода называют США, а его изобретателем американца Роберта Фултона. А тот, который поплыл по воде в России, создал немец Карл Берд, человек предприимчивый и владелец механико-литейного завода в столице Российской империи.

Колесное судно Берда с приводом от четырехсильной паровой машины Уатта называлось "Елизавета" и по тем временам являлось весьма быстроходным, проплыв за пять часов с лишним почти шестьдесят километров. Нам кажется, что это слишком медленно, но надо учитывать и только еще нарождавшийся научно-технический прогресс и то, что плавание состоялось, когда Россией руководил самодержец Александр Первый, и то, что совсем недавно закончилась тяжелая война с Наполеоном Бонапартом.

Тем не менее настрой был на развитие пароходного сообщения в стране, где транспортировка людей и грузов частично осуществлялась по рекам разной длины и ширины, а частично по пыльным дорогам с ухабами. При этом множество крупных и мелких населенных пунктов наши предки воздвигли на берегах рек. Об исторической связи сухопутной жизни с водными артериями говорит и транспортно-коммуникационная пословица "из варяг в греки".

Начинавшийся на Балтике, данный большой путь проходил по Неве, попадал в Ладожское озеро, шел по всему Волхову, затем преодолевал Ильмень-озеро и реку Ловать. А дальше простирались несколько километров суши, которую вплавь преодолеть никак не удавалось. Поэтому суда со всем их содержимым волоком перетаскивали в описанный Гоголем Днепр, а уже по Днепру доплывали до Черного моря. Откуда и до Греции уже не так далеко, как от Невского проспекта.

В качестве двигателя, которым впоследствии стала паровая машина, применялись существующий и сегодня самосплав и неисчезнувшие до сих пор два вида тяги: конная и людская. Люди, на которых возлагался этот вид тяжелой работы, назвались "бурлаками", и мы можем некоторых из них увидеть на картине Ильи Ефимовича Репина "Бурлаки на Волге", относящейся к так называемому "критическому реализму" с выразительнейшими элементами национального натурализма.

Тот же первый наш пароход, которому сегодня 200 лет, давно уже нигде не плавает. А в начале ноября 1815-го событие состоялось по меньшей мере революционное. Газеты, выходившие и в те далекие времена, описывали судно весьма подробно: "длина 60 футов, ширина 15 футов и осадка 2 фута; диаметр шестилопастных гребных колес составлял 8 футов, длина закрепленных на спицах лопастей - 4 фута". Это точное описание несколько позже подправили официальные источники информации: "длина 64,6 фута, ширина 16 футов, высота борта 8,5 фута". Еще точнее оказались новейшие энциклопедии, способные уточнять ранее опубликованные данные. Они не отрицают, что первый наш пароход назывался "Елизавета", однако не отвергают и того, что он мог быть с надписью "Фультон" на борту. А вот время его плавания во всех источниках одно и то же: пять часов двадцать минут со скоростью девять целых и три десятых километра в час. Поплыл по реке в два раз быстрее пешехода, куда-то спешащего по дорогам России!

"Нет, это точно пароход!" - писали газеты на другой день после исторического заплыва и многолюдной встречи в Кронштадте с участием дам и важных генералов. Тем же газетам принадлежит и введение в обиход самого определения водоплавающего судна на паровом ходу. С этого дня такие суда стали, дымя своими трубами, повсеместно вытеснять малоэффективные посудины с конно-машинной тягой, весельные корабли, парусные фрегаты и в конце вытеснили их совсем, кроме, естественно, парусных. А потом и сами пароходы пропали в бурной истории научно-технического прогресса, и появились корабли громадного водоизмещения, внутри которых в качестве горючего употребляются все виды современных смесей, вплоть до атомно-водородных.

Сотни отечественных вооруженных пароходов сражались на морях с пароходами противника, гибли, но не сдавались, подобно "Варягу" из русско-японской войны и герою трагической песни. И тот корабль, грохнувший в октябре 1917-го холостым по Зимнему, тоже был пароходом, и тот им тоже был, на котором по приказу небольшого дяди в кепке отплыли в чужие страны лучшие умы России…

Романтических историй, случившихся на бортах наших судов на паровом ходу, тоже более чем достаточно. И русская литература не обошла их стороной. Рассказ Станюковича "Матрос-кошка" не совсем про корабельную романтику, а вот произведение Бунина "Солнечный удар" как раз о том, что "сумасшедшая любовь" героев рассказа началась именно на борту: "Разбежавшийся пароход с мягким стуком ударился в тускло освещенную пристань, и они чуть не упали друг на друга. Над головами пролетел конец каната, потом понесло назад, и с шумом закипела вод, загремели сходни… Поручик кинулся за вещами". А в конце рассказа героиня уплыла на том же пароходе в неизвестном направлении, не оставив своего точного адреса, и поручику, узнавшему на берегу, насколько "крепка и смугла она вся под этим легким холстинковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем, на горячем морском песке", стало как-то очень одиноко, и он "…сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет".

Наш же первый пароход, хотя и постарел на двести лет, не утратил своей символичности. О чем говорит и строчка из неновой песни: "Ой ты, палуба, палуба, ты меня раскачай", и старый смешной фильм с Игорем Ильинским "Волга-Волга", и классические круизы "Москва-Астрахань", билеты на которые доставались в советское время исключительного только самым блатным членам профсоюза, и однажды отчаливший от пристани Речного вокзала джазовый трехпалубный "Карл Маркс" с ансамблем трубачей под управлением Василия Западного, и множество других человеческих историй с видом на проплывающие мимо живописные берега и криками "Ура!" под каждым нависшим мостом. А то наше первое маленькое судно с машиной Уатта внутри неоценимо по всем параметрам. Очень высоко стоит "Елизавета" Карла Берда и в смысле хозяйственной практики развития страны. Без нее судно вряд ли бы двинулось вперед со скоростью, значительно превышающей 9,3 километра в час, притормаживая на каждом повороте.

Владимир Вестер

Источники:

1. superstyle.ru