Будни и праздники

Ночи без сна, обед на рассвете, отдых в самое неурочное, по земным понятиям, время. А главное - постоянный поиск, ожидание, стремление настичь и уничтожить врага и чувство, что и он в свою очередь тебя где-то невидимо подстерегает.

Но несмотря на эту, казалось бы, необычную жизнь, на корабле был свой строгий распорядок, чередовались будни, а иногда и праздники.

Аккуратно, при помощи циркуля и транспортира наносил Хрусталев на карту весь путь маневрирования и движения подводной лодки. Сейчас - его вахта. В который раз всплывает он под перископ и, осмотрев горизонт, спускается в центральный пост с одной и той же фразой: "Горизонт чист, море разыгрывается!" А море и впрямь дает о себе знать. Стрелка глубиномера вздрагивает. Это значит, что наверху волнение усилилось. Вскоре оно почувствуется и на глубине. Лисин, так и не заснув в своей маленькой каюте, вновь поднимается в боевую рубку. В перископе, заливаемом сильной волной, вскоре он обнаруживает транспорты. При волнении перископ не так заметен, торпедная атака более скрытна. Но торпеды могут быть сбиты волнами. Опуская перископ, Лисин приказывает лечь на прежний курс и уходить на безопасную глубину. Недавние бомбежки нарушили нормальную работу шумопеленгаторной установки. Она словно оглохла, перестав даже на коротких дистанциях давать морякам ориентировку о шумах винтов кораблей. А это мешает не только при выходе в атаку, но и усиливает опасность самим стать жертвой таранного удара. На глубине, разложив прямо на больших кусках белой ветоши разобранные приборы, подводники, сверяясь по схемам, проводят необходимый ремонт. Любители шахмат Новиков и Шкурко увлеклись интересной партией. Кто-то играет в домино. На лодке холодно, сыро. Но моряки этого не замечают.

В отсеках свободные от вахты матросы читают книги из походной библиотеки. На лодке много любителей поэзии. Они читают негромко стихи Лермонтова, Маяковского, поэму Веры Инбер "Пулковский меридиан". Прослушав лермонтовского "Беглеца", обычно молчаливый моторист Стрельцов говорит товарищам: "Труса не только мать не примет, но и земля не должна держать!"

Трехсменные вахты, постоянное напряжение почти не оставляют свободного времени. И все-таки читают на лодке много.

Во время длительного пребывания под водой моряки испытывают кислородное голодание. Те, кто свободен от вахты, лежат, почти не разговаривая, только слышно, как перелистывают странички.

А как тяжело, когда не хватает кислорода, стоять на вахте. Подступает тошнота, лоб покрывается холодной испариной. Но каждый неукоснительно выполняет порученное ему дело.

Земля, родная, милая! Как оторваны моряки теперь от нее. Только сводки Совинформбюро, записываемые в журнал радистом, связывают подводников с Отчизной.

Тетрадь с вестями с фронта бережно передается вместе с хранимой комиссаром Гусевым картой фронтов из одного отсека в другой, волнуя здесь сердце каждого.

Моряки любят беседы комиссара, с интересом слушают отличного агитатора, командира группы движения, инженера-капитана Брянского.

Брянский служил до похода на плавбазе "Смольный" начальником мастерских. По специальности конструктор-судостроитель, он просил Лисина взять его в поход. Теперь для механика он хороший помощник. Брянский любил литературу, театр, обладал широким кругозором, помогавшим ему отвечать товарищам на самые разнообразные вопросы.

Восемнадцатого июля "С-7" было приказано переменить позицию.

Вот как рассказывает об этом в своем дневнике механик Виктор Емельянович Корж:

"...Лодка легко режет мелкие волны. Мы идем в назначенный район. Деловито рокочут дизеля. Скорее угадывается по легкому трепету наш военно-морской флаг, который как символ Родины мы никогда не спускаем с флагштока на ограждении рубки".

Предстоящие боевые действия постоянно продумывались Лисиным и командирами боевых частей, но целей пока не было обнаружено. Несколько дней в квадрате "С-7" не показывался ни один транспорт. Огорчало вынужденно-бездействие.

Лисин вначале был спокоен. Но команда знала, как дается ему это спокойствие. Отличной службой, дружеским отношением каждый на корабле стремился выразить командиру свое уважение, веру в успех.

При всех своих заботах Гусев вспомнил, что двадцать шестого июля Сергею Прокофьевичу исполняется тридцать три года. Подводники решили отметить день рождения своего командира. Сперва в эту тайну были посвящены немногие - комиссар, старший помощник Думбровский, лекпом Шкурко и конечно же кок Шинкаренко. Было решено устроить праздничный обед, испечь в подарок Сергею Прокофьевичу пирог.

Трудности начались сразу. На корабле имелась в рационе лишь так называемая подболточная мука. Испечь из нее в лучшем случае можно было только хлеб. Но на то Шинкаренко и слыл мастером своего дела. Он рассудил: хорошей муки нет, но есть в неограниченном количестве галеты. Размолов их и добавив сухое молоко и яичный порошок, он приготовил замечательное тесто. Но вот где и когда испечь, чтобы это было действительно сюрпризом? Решили в подводном положении использовать духовку электрического камбуза. Расходование электроэнергии на подводной лодке находится на строжайшем учете. Правда, на изготовление пирога ее требовалось немного. И все же именно это обстоятельство чуть было не поставило под угрозу срыва намеченный сюрприз.

Сперва старшина электриков, а вскоре и сам Корж при очередной проверке расхода электроэнергии обнаружили таинственную утечку. Если бы комиссар не посвятил Коржа в их тайну, механик, несомненно, доложил бы об этом командиру.

И вот наступил час ужина. Все офицеры, за исключением вахтенного командира и лекпома, тихо уселись в кают-компании на свои места. Вестовой, постучав в дверь каюты командира, доложил о том, что ужин готов. Сергей Прокофьевич, заняв свое место, спросил, как обычно:

- Есть какие-нибудь происшествия? - Офицеры ответили командиру дружно, что все в порядке. И в этот момент из третьего отсека показалась торжественная процессия. Впереди шел, широко улыбаясь, Шкурко. За ним на вытянутых руках кок Шинкаренко внес на блюде огромный подрумянившийся пирог, украшенный завитушками из теста. На малиновом фоне повидла четко выступал золотистый силуэт подводной лодки. На рубке выпеченного из теста корабля значилось "С-7", а по волнам из повидла разбегалась надпись: "С днем рождения". Шествие замыкал парторг лодки, старшина торпедистов Винокуров. Кок Шинкаренко, волнуясь, по-украински растягивая слова, сказал: "Товарищ командир! Разрешите от имени всего личного состава подводной лодки поздравить вас с днем рождения и преподнести наш скромный подарок. От всей души желаем вам всяческих успехов, здоровья и личного счастья!"

- Дорогие товарищи!- начал свою ответную речь растроганный Лисин.- Друзья мои боевые! Я очень рад, что на мою долю выпало счастье командовать таким экипажем, плавать и добиваться боевых побед с таким дружным коллективом. Я очень, очень тронут вашим вниманием и заботой обо мне. А сейчас, в этот знаменательный в моей жизни день, я хочу поблагодарить за любовь и доверие наш экипаж. Позвольте мне отлучиться на короткое время, а потом я снова буду с вами.

Разрезав пирог на семь частей, по числу отсеков, Лисин шел по лодке. И всюду его встречало дружное приветствие матросов.

Когда Лисин вернулся, стол сверкал праздничной сервировкой.

- Я и не мечтал, что день моего рождения в море, во время боевого похода, будет отмечен так торжественно. Обещаю вам как командир нашей славной "семерки" приложить все свое умение, чтобы мы возвратились из этого похода с честью!

Сменялись, как положено, вахтенные командиры. В этот вечер молодые офицеры просидели со своим командиром долго, почти до того часа, когда лодка должна была всплывать. Товарищи шутили, смеялись, рассказывали веселые морские истории. Настроение у всех было приподнятое. Верилось, что впереди их ждут славные дела и новые успехи.