В минном лабиринте

Сетка мелкого дождя висела над Невой. Серая мгла окутала здания, строения, корабли. Звуки гасли в сыром воздухе. Осенняя погода наводила тоску, но у всех, кто собрался проводить товарищей в боевой поход, настроение было приподнятое. И этот настрой как бы передавался экипажам "М-98" и "Л-2", изготовленным к бою и походу. Лодки стояли, поблескивая от дождя, ошвартованные борт о борт, у стенки эавода Судомех. По сходням поднимались моряки, доставляя на борт последние ящики и мешки с имуществом.

Чуть в стороне стояли на причале командир "Л-2" капитан-лейтенант А. П. Чебанов и командир "М-102" капитан-лейтенант П. В. Гладилин. По тону их разговора, их жестам можно было понять, что эти люди давно знают друг друга. Чебанов и Гладилин служили вместе на подводном минном заградителе "Л-2" - первый в должности командира корабля, второй старшим помощником. Петр Васильевич Гладилин делился со своим бывшим командиром впечатлениями о последнем походе. Он говорил о минных заграждениях, об оживленном движении транспортов противника в шхерах и отсутствии их в открытой части Финского залива. Вблизи сходни были командиры боевых частей В. М. Веремеенко, П. Т. Гордов, А. А. Лебедев и я.

Алексей Лебедев, наш флотский поэт, стоял с потухшей трубкой во рту, с которой никогда не расставался. Прервав свои думы, он не торопясь сказал приятным голосом, слегка картавя:

- Вчера закончил новые стихи, которые отослал жене. Если хотите, могу прочесть.

Стихи, прочитанные автором на пирсе в тот хмурый осенний вечер, тронули нас, молодых лейтенантов. Они воспевали преданность своему долгу, готовность выполнить любое задание, несмотря ни на какие трудности.

В. М. Веремеенко

Позже мне станет известно, что командующий флотом вице-адмирал В. Ф. Трибун, принимая доклад командира бригады А. В. Трипольского о готовности подводных лодок и их экипажей к походу, спросил его: "А не стоит ли поберечь поэта-балтийца?", но, подумав, ответил на вопрос сам: "Нет, отстранять его от боевого похода нельзя. Не такой Лебедев человек, можем его обидеть и нанести неизлечимую рану, пусть идет".

Алексей Лебедев никогда бы не согласился остаться на берегу только потому, что он поэт. В его понимании флотский поэт - это воин и место его там, где сражение.

Несмотря на огромную любовь к поэзии, Алексей прежде всего был моряком, подводником. Еще перед тем, как назначить его штурманом подводной лодки "Л-2", ему предложили работу в штабе. Он отказался, сказав: "Я штурман и, если пойду в штаб, стихи писать не смогу. Мое место на боевом корабле".

На полках моей библиотеки есть немало книг, подаренных авторами с их автографами. Есть небольшая книга и Алексея Лебедева, в которой две части: "Кронштадт" и "Лирика моря". В них нет стихов, написанных в первые месяцы войны. Как дополнение к ним стоит другая книга поэта "Стихи", изданная в Ленинграде в 1977 году, в которую вошли военные произведения.

Боевые друзья признательны супруге А. А. Лебедева - Вере Ефимовне Петровой-Лебедевой, которая сохранила рукописи. Благодаря ее стараниям они дошли до нас.

С поэзией Алексея Лебедева многим балтийцам довелось познакомиться еще в 30-х годах. 5 июля 1938 года в газете "Фрунзевец" я впервые прочитал его стихотворение "Путь на моря". Оно произвело на меня огромное впечатление своей откровенностью, страстностью и любовью к флоту. Запомнились строки:

За главное! За то, что страх неведом, 
За славный труд в просторе грозных вод,- 
Спасибо Партии, учившей нас Победам, 
И Родине, пославшей нас на флот!

Его стихи покорили нас тогда своей свежестью: они были сказаны как бы от имени молодого поколения, связавшего свою судьбу с флотом. Верой в победу было пронизано все творчество поэта. Как тут не вспомнить проникновенные, полные глубокого смысла слова:

И если ты, о Партия!- велела 
Громить врагов, рожденных силой тьмы,- 
Нет на морях для нас такого дела, 
Которого не выполнили б мы.

Алексей Алексеевич Лебедев был не особенно речист - при встречах с друзьями больше молчал. Но его увлекала тема разговора о море. Он широко раскрывал свое сердце, свою привязанность к флотской службе, к своей профессии подводника. Это был человек чистых, возвышенных чувств. Никогда не забывал о родителях, о семье. Чутким, искренним было его отношение к преподавателю нашего училища В. В. Данилову, которому он посвятил стихотворение. Поэт напомнил в нем те правила, которыми руководствовался преподаватель в своей работе.

А сколько удивительных чувств, мыслей вызывает письмо А. Лебедева своей матери: "Дорогая и милая моя мама! Когда ты получишь это письмо, я буду далеко в море... Не смущайся, если даже до половины декабря не будешь иметь обо мне известий. Не закрываю глаза на то, что поход будет серьезный и не лишен опасностей. Но надеюсь, что все будет в порядке".

В тот осенний день, провожая в очередной боевой поход друзей, мы твердо верили, что скоро будем их встречать. Мне запомнились проводы еще и тем, что каждый, кто уходил в море, выражал какое-то свое желание. Алексей Лебедев говорил, что он, как только вернется !из похода, закончит новый цикл стихов. Штурман подводной лодки "М-98" Василий Веремеенко попросил меня отправить письмо жене в Ростов-на-Дону,- Клава с малолетним сынишкой эвакуировалась о Ханко, а писем все не было. Семья Паши Гордова оставалась в Ленинграде, и он переживал - как бы с ней чего не случилось. Подводники уходили в море со своими думами и заботами.

Вниз по Неве прошли, стуча моторами, бронекатера и катера-дымзавеечики - головной отряд охранения. Береговые артиллеристы уже "на товсь": их задача - подавить вражеские батареи. На аэродроме прогревались моторы ночных бомбардировщиков У-2. На станции "Отсечная" прожектористы изготовились к постановке световых завес. Словом, подготовка к обеспечению ночных переходов кораблей по Морскому каналу завершалась..

Вскоре было получено "добро" на выход, и с мостиков подводных лодок раздались команды: "По местам стоять, со швартовов сниматься!"

Под прикрытием катеров, авиации и береговой артиллерии подводные лодки благополучно достигли Кронштадта. Затем они были включены в состав очередного конвоя, следовавшего на Ханко.

Поначалу поход проходил нормально, по плану. Но на подходе к острову Кери конвой встретился с плотным минным заграждением. Осенними штормами посрывало мины с якорей, и они теперь плавали на поверхности моря. Моряки отталкивали их баграми и шестами, рискуя в любое время разбить колпаки и взлететь на воздух.

Даже небольшое волнение моря усиливало опасность. Порядок конвоя нарушился, и каждый корабль выходил из угрожаемого района самостоятельно. Самое осторожное маневрирование в минном лабиринте не помогло.

В этом походе на минах погибла подводная лодка "Л-2".

В донесении сообщалось коротко: "При форсировании минного заграждения противника подводная лодка "Л-2" дважды подорвалась на мине и через час, после второго взрыва, затонула. Спасено три человека. Погиб поэт-маринист Лебедев".

Мой товарищ по училищу Василий Егоренков, командовавший в том походе базовым тральщиком, при встрече в Кронштадте подробно рассказал мне о трагедии с лодкой. Лебедев в ту ночь был вахтенным командиром. Для того, чтобы определить характер повреждений, он после первого взрыва перешел на корму. Кто-то из товарищей предложил ему спасательный пояс. Лейтенант отказался. "Я хорошо плаваю",- сказал он. Лодка медленно погружалась в воду. Из темноты ночи к месту гибели лодки подошел базовый тральщик, но уже было поздно. Поэта-мариниста не стало.

Стихи Алексея Лебедева продолжают жить.