Полигоны на Неве

Командир бригады капитан 1 ранга А. М. Стеценко появлялся на "малютках" всегда неожиданно. Очевидно, в этом был резон. Неожиданные проверки приносят больше пользы, чем плановые, да еще с оповещением. Когда извещают корабль о прибытии старшего начальника, экипаж вольно или невольно стремится навести марафет.

Ранней весной, когда Нева только что освободилась ото льда, Андрей Митрофанович Стеценко прибыл на стоянку "малюток". Он заслушал доклады командира подводной лодки Гладилина, командиров боевых частей, обошел отсеки корабля.

В одном из отсеков Стеценко разговорился с краснофлотцами и старшинами.

- Не разучились управлять техникой?- спросил он.

- Конечно, малость подзабыли,- ответил за всех главный старшина Александр Захаров.- Руки чешутся. Хочется покрутить рукоятки устройств. А то зимой больше занимались строевой подготовкой, общевойсковой тактикой.

Комбриг приободрил подводников.

- Теперь перейдем к плановым занятиям и тренировкам. Блокада не должна быть помехой в учебе.

Капитан 1 ранга А. М. Стеценко, посещая подводные корабли, советовался с командирами и их помощниками, с секретарями партийных организаций о том, как лучше проводить боевую учебу в условиях блокады.

Все сходились на том, что заниматься надо усиленно, без упрощенчества, используя те возможности, которыми располагаем. Главная задача - научиться преодолевать противолодочные рубежи, минные поля, находить и атаковать противника в различных, самых сложных условиях.

В то время высказывались суждения, что-де полноценная учеба экипажей возможна только в морских походах и на морских полигонах. Но как можно наладить обучение на стоянках, да еще на Неве? Тут требовались усилия всего личного состава.

Мы приступили к отработке курсовых задач у плавбаз и на якорных стоянках. Мирились с множеством ограничений, хотя и старались, чтобы их было меньше.

Командиры, собираясь в классах, с интересом анализировали оперативно-тактическую обстановку на море, производили разборы боевых походов, изучали опыт торпедных и артиллерийских стрельб. Особое внимание обращалось на изучение минного оружия, применявшегося на Балтике в широких масштабах. На картах командиры отрабатывали выходы подводных лодок из баз в сопровождении надводных кораблей и авиации, встречи в море, возвращение из боевых походов.

Некоторые командиры с иронией относились к учебе в кабинетах.

- Разве можно научиться в полной мере воевать на картах?- горячился Гладилин.- Это все равно что по учебнику учиться стрелять из ружья. Мы же знаем, что теория без практики мертва.

Командование бригады приняло меры по отработке управления подводными лодками и применению оружия в условиях Невы и на Кронштадтских рейдах. Эти меры, правда, полностью не решали проблему обучения, но все же приближали занятия и учения к реальным условиям. Отсутствие морских полигонов в какой-то мере компенсировалось речными и рейдовыми.

К подбору речных полигонов в черте города привлекали штабных работников дивизионов. Группа под руководством комбрига, в которую входил и я, прибыла в район между мостами через Неву. Осмотрев район, командир бригады нахмурился. Моряк, избороздивший не только Балтийское море вдоль и поперек, но имевший опыт плавания на Тихом океане, был озадачен предстоящим маневрированием подводных лодок в таких стесненных условиях. Он хорошо понимал, что до крайности ограниченная акватория с извилистыми берегами и отмелями, быстрыми, часто меняющимися течениями, малыми к глубинами, наличием на грунте различных инженерных сооружений (кабелей, трубопроводов) затруднит отработку управления подводной лодкой, но при этом не показывал и виду, что учеба окажется недостаточно эффективна.

- Как ни тяжело, будем учиться. Другого нам не дано,- сказал комбриг.

Как-то при отработке задач командир одной из подводных лодок начал жаловаться; дескать, что это за учеба, когда погружаться на глубину более 10 метров нельзя, а самая большая глубина - 20 метров, и то в одном месте - выше Литейного моста, в так называемом Охтинском море. На это комбриг резко ответил:

- Надо прекратить разглагольствования о трудностях учебы. Такие разговоры наносят только вред и снижают активность личного состава.

Сложно было переломить психологический настрой подводников, связанный с трудностями учебы в стесненных условиях. И все же настойчивыми усилиями командования, коммунистов бригады это сделать удалось. С достаточно хорошими результатами проводилась учеба моряков на якорных стоянках.

Приходилось искусственно создавать возможности отрыва подводных лодок от берега путем уборки трапа, означавшей "нахождение корабля в море". Сход личного состава на берег запрещался.

Времени на боевую подготовку на якоре и с отрывом от баз мы не жалели. После отработки элементов курсовых задач на стоянке тут же приступали к отработке более сложных элементов на ходу. Как бы то ни было, но это уже было плавание. Завершив тренировки в надводном положении, приступали к плаванию под водой.

В нашем дивизионе, как мы ни старались, решения комплексных задач на учениях вое же не получалось. В лучшем случае совершенствовались отдельные элементы подводного плавания.

Еще сложнее было с вопросами кораблевождения и боевого применения оружия. В военное время, как известно, маяки не работали.

Вот почему особое значение приобретали астрономические способы определения места корабля в море. А это требовало регулярных учебных тренировок, больших навыков. Чтобы решить ту или иную задачу, связанную со взятием высоты светил, надо было видеть линию горизонта, но такой возможности на Неве не представлялось. На берегу возвышались строения, расположенные рядом с подводными лодками. Пришлось прибегнуть к хитрости и создать искусственное "море" в тарелке. Теперь уже не помню точно, кому из штурманов подводных лодок первому довелось применить этот известный мореплавателям прием, но его стали как-то сразу широко использовать для астрономических тренировок. Дело в том, что жидкость постоянно сохраняет горизонтальную поверхность, параллельную видимому горизонту, а это и требуется при взятии высот небесных светил, отражение которых с помощью секстана приводилось на поверхность жидкости.

Этот способ был примитивным, но все же он обеспечивал астрономические тренировки. Места подводных лодок, определенные таким способом, из-за невязок часто оказывались на берегу, но опыт приобретался, и в море штурманы выполняли свои обязанности с большей уверенностью.

Штурманы 'малюток'. Слева направо: Г. А. Жигалов, Л. П. Ефременко, Ю. С. Руссин, А. М. Капитонов и В. М. Филаретов

В погожий весенний день, когда наша "Сто вторая" стояла на якоре напротив Петропавловской крепости, инженер-механик Базлов поднялся на ходовой мостик. Скручивая цигарку из особого блокадного табака - смеси табачной пыли с кленовыми листьями, которые краснофлотцы в шутку называли БТЩ (бревна, тряпки, щепки), сказал мне:

- Хорошо бы меня, инженера-механика, подучили штурманскому делу. На войне всякое случается, может, пригодится.

Мысль Дмитрия Федоровича мне понравилась. В то время на "малютках" было по три офицера, и каждый занимался своим делом - о взаимозаменяемости не думали.

Я ответил:

- Дело говоришь, инженер.

На следующий день мы приступили к занятиям. Инженер-механик показал хорошие способности и усваивал науку кораблевождения успешно. Кратко изложив теоретическую часть, я объяснил ему то, что больше всего встречается на практике. Инженер-механик особый интерес проявил к учебным навигационным прокладкам. Вскоре к нашим занятиям подключился командир: прежде он был минером и решил повторить курс навигации. Занятия принесли пользу. Инженер-механик в дальнейшем со знанием дела наблюдал за работой штурмана и мог ему кое в чем помочь.

Как-то на подводную лодку прибыл флагманский штурман бригады капитан 3 ранга В. П. Чалов и застал нас за учебной прокладкой. Его, знатока штурманской службы, это обрадовало. Он доложил о наших занятиях командиру бригады, который по итогам учебы объявил командному составу "М-102" благодарность.

На "малютках" торпедисты и комендоры, штатные и приписные, в то время подчинялись штурманам, и те несли ответственность за их подготовку.

Тренировки комендоров проводились ежедневно непосредственно у орудий, а при воздушных налетах фашистской авиации - с боевой стрельбой по вражеским самолетам. Недостатки в подготовке тут же устранялись. Хуже было с обучением торпедистов. С ними занятия проводились у торпедных аппаратов. Практические стрельбы производили воздухом через задние и передние крышки, реже с выпуском торпед-болванок. Общая слаженность личного состава отрабатывалась на корабельных боевых учениях, на которых, к сожалению, тоже без условностей не обходилось.

Командование бригады обращало особое внимание на подготовку командиров подводных лодок, периодически проводило состязания по выходу в торпедные атаки на тренажере. Эти состязания вызывали у меня азарт: я участвовал в них охотно и был рад, когда впервые удалось показать неплохие результаты и заслужить похвалу начальника штаба бригады капитана 1 ранга Л. А. Курникова.

Л. А. Курников

Торпедный треугольник стал любимой геометрической фигурой. Мы с интересом изучали опыт торпедных атак, как губка, впитывали все новое и поучительное. И все же имеющиеся у нас материалы по торпедной стрельбе удовлетворяли не полностью, и я задумал разработать учебное пособие. Не простое это было дело. Пришлось много потрудиться, провести не одну бессонную ночь за рукописью. Труд не пропал даром. Он принес пользу мне и вахтенным командирам, с которыми довелось вместе плавать.

Маневрирование подводных лодок, их погружение и всплытие на невских плесах собирали на набережных и мостах много любопытных, что не обеспечивало скрытности. Только артиллерийские обстрелы вынуждали людей прятаться в ближайших укрытиях. Снаряды проносились над Невой и разрывались на Выборгской и Петроградской сторонах. Случались разрывы и на реке. В этих случаях подводные лодки погружались и ложились в дозволенных местах на грунт. Толща невской воды прикрывала их от снарядов и осколков.

Речных полигонов не хватало, и они были постоянно заняты. Для упорядочения их использования штаб бригады разработал специальные правила. Плавание разрешалось только в светлое время суток. Оно контролировалось наблюдательными постами, развернутыми на плавучих базах "Полярная звезда", "Иртыш", "Смольный", "Ока" и "Аэгна". Использованием речных полигонов ведал оперативный дежурный штаба бригады.

В сложных условиях речного плавания случались и неприятности. Течением реки подводные лодки относило к опорам мостов, якоря цеплялись за кабели и предметы, находящиеся на грунте, тросы и цепи, когда-то сброшенные в реку, наматывало на винты.

Как-то под вечер "М-102" возвращалась с речного полигона к месту своей стоянки. Экипаж, отличавшийся хорошей сплаванностью, уверенно исполнял походную службу. У буя, ограждавшего отмель стрелки Васильевского острова, "малютка" легла на курс, ведущий под узкую разводную часть моста Строителей. Здесь течение реки наиболее сильное. Для удержания лодки на курсе нужно было иметь приличный ход. Оставалось около 200 метров до моста, когда управляющий вертикальным рулем главный старшина Захаров о тревогой в голосе доложил:

- Лодка не слушается руля!

Командир приказал застопорить ход и начал выяснять обстановку. Но тут же последовал доклад Захарова:

- Вертикальный руль в строю, предохранители, вышедшие из строя, заменены.

Подводная лодка, увлекаемая течением, быстро приближалась к мосту. Гребной электродвигатель работал назад (на полных оборотах, чтобы пересилить течение. "Малютка" разворачивалась вправо. Так и прижало ее левым боротом к кустам, ограждающим опоры моста. Вскоре подошли два буксира. С трудом преодолевая напор течения реки, они оттащили лодку от моста и дали ей возможность повторить маневр.

Этот случай был для нас во многом поучительным. Причину навала корпуса лодки на опоры моста разобрали со всем личным составом. Виновники были наказаны. Пришлось пережить неприятности всему экипажу. Каждый сделал для себя вывод.

Так мы воевали и учились.

Трудности с учебой на полигонах оставались до 1944 года. Только после полного разгрома немецко-фашистских войск под Ленинградом и изгнания их из пределов Ленинградской области появилась возможность проводить боевую подготовку при соответствующем обеспечении на Ладожском озере, Красногорском рейде и в Лужской губе Финского залива.

...В светлые и радостные дни праздников я откладываю все дела и навещаю мемориалы, сооруженные в честь погибших моряков-подводников, и подолгу стою возле них, всматриваясь в надписи на отшлифованном граните.

Вспоминая о минувшем, порой думаю о том, что неплохо бы рядом с фамилиями подводников начертать имена ушедших из жизни флотских ученых, которые работали над усовершенствованием систем, устройств, приборов, вооружения подводных лодок и заслужили того, чтобы их память была увековечена. Они трудились в холодных лабораториях и цехах, не имея в достаточном количестве ни электроэнергии, ни тепла, ни материалов, получали скудный паек, преодолевали все невзгоды блокады. Результаты их научных изысканий помогали фронту и тылу.

Но вернемся к весне 1942 года. В те дни вместе с моряками спускались в отсеки лодок конструкторы, изобретатели - иногда в военной форме, иногда в штатской - и решали вопросы по установке новых приборов и устройств, значительно повышающих боевые возможности подводных кораблей. Помню, на "М-96" и "М-97", уже готовых к боевым походам, были установлены стабилизаторы глубины, которые позволяли экономить электроэнергию аккумуляторных батарей, автоматически удерживать заданную глубину погружения и использовать шумопеленгаторные станции в более благо-приятных условиях наблюдения.

Когда опробовали стабилизатор глубины в работе и он подтвердил высокие свойства, командир лодки "М-97" Н. В. Дьяков, пожимая руки конструкторам, сказал:

- Считайте, что в победе, которую мы одержим, будет и ваша доля труда. От имени моряков-подводников примите искреннюю благодарность.

Вскоре на наши корабли зачастили конструкторы и специалисты других профилей. Мы встречали их тепло.

За короткое время они установили устройства дистанционного управления торпедными аппаратами. Эти устройства обеспечивали беспузырную торпедную стрельбу, упрощали управление лодкой в подводном положении. Надежную устойчивость, особенно при бомбежках, придавала установка механизмов и приборов на амортизаторы. Облегчали ориентировку в темноте люминесцентные указатели, которых раньше мы не имели,

Новое всегда с трудом пробивает себе дорогу. Кое-кто из подводников встречал новшества с неодобрением. Так, для защиты подводных лодок от якорных мин установили специальное устройство - кринолины. Они представляли собой штанги, откидывающиеся по бортам и соединяющиеся друг с другом тросами для отвода минрепов. Это устройство было неудобно в применении, но другого не существовало. Командир бригады приказал оснастить ими все подводные лодки, выходящие в море. Кое-кто из командиров пытался игнорировать эту новинку, но комбриг строго требовал выполнения приказания.

Приближались сроки очередных докований "малюток". В Ленинграде доков не хватало. Как выйти из положения? Выручило спасательное судно "Коммуна", которым командовал капитан 1 ранга С. И. Рябков, Этот уже немолодой моряк, но по-прежнему энергичный проявил инициативу в обеспечении докования сначала "малюток", а затем и средних подводных лодок на спасательном корабле.

"Коммуна" - судно типа катамаран, оно имело мощные гини для подъема подводных лодок, позволяющие держать их в подвешенном состоянии длительное время. Некоторые корабельные специалисты сомневались: выдержат ли гини? Инженеры произвели технические расчеты и дали ответ: выдержат.

Первая таким необычным способом доковалась "М-96", у которой был поврежден прочный корпус во время февральского артобстрела. На место пробоины наварили стальной лист. Все работы были выполнены в установленные сроки, и докование завершилось успешно.

Позднее, уже летом 1942 года, на "Коммуне" произошла смена командира. Капитан 1 ранга С. И. Рябков получил новое назначение, и в командование спасательным судном вступил капитан 2 ранга Г. А. Купидонов, который тоже приложил немало сил для обеспечения докования подводных лодок в таких необычных условиях.

Новые средства вооруженной борьбы на море вызвали разработку и внедрение на кораблях более совершенных средств защиты. Реализуя результаты научных работ известных советских физиков И. В. Курчатова и А. П. Александрова (впоследствии трижды Героев Социалистического Труда), в нашей бригаде вводилось размагничивание корпусов подводных лодок. Поначалу работы по размагничиванию были трудоемкими, занимали много времени и требовали участия всего личного состава. Шло извечное состязание средств нападения и защиты. Мы не жалели сил и достигли определенных результатов. Случаи подрыва кораблей на неконтактных минах сократились.

Во вторую летнюю военную кампанию балтийские подводные лодки вступали более защищенными. Укрепилась вера людей в безопасность кораблей, в силу их вооружения, что способствовало успеху боевых действий подводных лодок.