Глубокая разведка

Петр Васильевич Гладилин, вернувшись из штаба бригады, вызвал меня и, довольный, потирая руки, сказал:

- Наконец-то... Настал и наш черед выйти в море. Но боевой поход будет трудным, очень трудным.

И он обрисовал обстановку в Финском заливе. Гитлеровцы продолжали совершенствовать противолодочную оборону. Уже после войны стало известно, что в первой половине 1942 года только в центральной части залива они выставили около 15 000 якорных мин, 6000 минных защитников и более 500 донных магнитных мин. Плотность минных заграждений систематически увеличивалась, и угроза от них возрастала¹.

¹ (См.: Боевой путь советского Военно-Морского Флота. М., 1974. С. 483.)

Одна из боевых задач, поставленных нашему экипажу, состояла в том, чтобы установить характер действий противника и выявить районы, в которых он сосредоточил свои усилия. Для выполнения этой задачи надо было разведать, найти новые пути для форсирования противолодочных рубежей и минных заграждений, определить способы преодоления вражеской обороны.

Штаб бригады после анализа обстановки на море наметил маршруты развертывания подводных лодок, определил организацию самостоятельного плавания и встречи с обеспечивающими кораблями при возвращении в базу. Были намечены районы зарядов аккумуляторных батарей на ходу и без хода, а также разработаны указания по связи на случай преследования противником и аварий.

Мы с командиром подолгу просиживали над картами Финского залива. Петр Васильевич, откинувшись на стуле, рассуждал:

- В чем наша сложность: нам надо не только форсировать залив, но главное - добыть данные о противнике, проанализировать их и обобщить.

К предстоящему плаванию готовились с особой тщательностью: провели партийное и комсомольское собрания, доклады и беседы, организовали обучение и инструктаж специалистов, опробовали технику, проверили оружие.

С. Я. Катков и Ю. С. Руссин

Ночью 9 сентября 1942 года "М-102" вышла из Ленинграда в Кронштадт. На борту лодки находился комиссар дивизиона С. Я. Катков. Когда он спустился в отсеки, я полагал, что командир корабля не проявит особого восторга. "Кому же приятно, когда на корабле идет представитель командования?"- подумалось мне. Но мое предположение было ошибочным. Петр Васильевич, напротив, был весьма доволен присутствием на лодке комиссара дивизиона.

Подводная лодка благополучно совершила переход по Морскому каналу под прикрытием катеров Охраны водного района (ОВРа), береговой артиллерии и авиации. В Кронштадте завершили окончательную подготовку к походу и в ночь на 23 сентября вместе с подводными лодками "Д-2" и "Щ-307" в сопровождении пяти базовых тральщиков и трех катеров МО вышли на Лавеноари, а потом и на боевую позицию.

Что такое разведка в открытом море и у берегов, занятых противником? Это сбор и изучение данных об обстановке, о составе и характере действий сил противника. Разведка в море - это сложный вид боевого обеспечения. Если на суше разведчики могут укрыться, замаскироваться, то в море сделать это весьма трудно. Как бы ни прятались "малютки" под водой, все равно с воздуха их можно обнаружить, тем более на перископной глубине.

Бойцам и командирам, участвующим в разведке, присущи многие качества, и прежде всего настойчивость и решительность, внимательность и инициатива, смелость и бдительность, которые сочетаются с максимальной осто-рожностью, с умением скрытно действовать в тылу врага. Роль разведки исключительно велика. Недаром ее называют глазами и ушами командования. Без данных разведки не принимается ни одно ответственное решение на боевые действия.

Разведчик обязан видеть все, оставаясь сам незамеченным. При этом следует помнить, что разведке всегда противостоит контрразведка. Цель разведки можно считать достигнутой, если добытые правдивые сведения о противнике своевременно доставлены командованию.

Все это личный состав подводной лодки "М-102" ясно понимал.

Проходили первые дни боевого похода. Люди трудились с большим напряжением, никто не показывал виду, что устал. Во многом это объяснялось благотворным воздействием коммунистов, военного комиссара. С. Я. Катков был человек общительный, обладающий способностью в сложные минуты помочь человеку словом и делом. Он умел распознать, уловить настроение экипажа, правильно и своевременно отреагировать, когда в этом была необходимость.

В поход я уходил с чувством беспокойства. Семья моя эвакуировалась, уехала на юг, и от нее длительное время не было вестей. Ничего не знал я и о близких. Понимал, что на войне всякое может быть, но тревога не покидала меня.

Сергей Яковлевич приметил мое состояние и как-то, улучив удобный момент, спросил:

- Смотрю я на вас, товарищ помощник, и вижу, что вы что-то хмурый, как говорится, не в своей тарелке. Какая же беспокойная мысль гложет вас?

Я чистосердечно раскрыл комиссару причины моего настроения. Он внимательно выслушал, а потом сказал:

- Обстановка действительно сложная, но, как бы там ни было, падать духом нам нельзя; испытания, выпавшие на нашу долю, мы должны пережить и выдержать.

Сергей Яковлевич уверил меня, что с семьей все будет благополучно. И действительно, вскоре я получил от жены письмо, но это уже было после боевого похода.

В трудный момент для человека очень важно теплое, душевное отношение старшего товарища. В море военком нашел каждому члену экипажа доброе слово. После его беседы лица людей светлели - они отвечали на заботу и внимание достойным усердием.

На второй день плавания на подводной лодке произошел непредвиденный случай - вышел из строя единственный перископ. Это озадачило командира. Без исправного перископа выходить в торпедные атаки или производить разведку мы не могли. Специалисты доложили: требуется заводской ремонт. Гладилин задумался. Вся надежда была на штурманского электрика коммуниста Михаила Курганова. Это был мастер на все руки. Он не раз выручал экипаж при возникновении трудных обстоятельств.

Командир, беседуя с ним, подчеркнул:

- Перед нами два пути: первый, очень нежелательный,- это возвращение в базу для ремонта перископа; второй - отремонтировать его собственными силами и продолжать выполнение боевой задачи. Второй путь приемлем для нас, но он в решающей степени зависит от ваших усилий.

Михаил Курганов заверил командира, что приложит все умение для ремонта перископа. И тут же приступил к работе. Более суток он корпел над этим сложным устройством и со своей задачей справился. Перископ был введен в строй.

Самоотверженный поступок коммуниста довели до всего личного состава. В центральном посту появился боевой листок, посвященный герою дня - Михаилу Курганову.

Боевой поход продолжался. Экипаж разведал подходы к побережью центральной части Финского залива. Наблюдения дали ценный материал. В перископ были видны мачты, трубы и надстройки транспортов, идущих шхерным фарватером, но подойти к ним не позволяло нагромождение скал, камней и валунов.

"Шхеры" - слово шведского происхождения, созвучное со словами "скала", "трудность", "помеха". Для плавания в шхерах нужно иметь специальную подготовку. Штурманы дивизиона "малюток" имели допуск к самостоятельному плаванию лишь на одном из участков - в шхерах полуострова Ханко. Речь шла только о плавании в надводном положении по известным фарватерам.

Мы знали, что плавание в шхерах вне фарватеров опасно, а в подводном положении практически невозможно. Находясь в шхерах, чувствуешь себя в какой-то загадочной обстановке и все время открываешь для себя что-то новое. На отдельных участках шхер фарватеры выходят на обширные плесы чистой воды. Кажется, нет препятствий - плавай свободно. Но это только кажется, и горе тому, кто войдет в этот район, не зная, что скрывается на глубине.

Навигационные планы и карты шхерных районов обеспечивали безопасность только на фарватерах и на отдельных рейдах. Они не гарантировали надежное кораблевождение в других местах. Нужно было иметь соответствующую гидроакустическую аппаратуру, способную скрытно освещать подводную обстановку на значительных расстояниях вокруг подводной лодки и обеспечивать безопасность ее маневрирования в окружении подводных препятствий. Возможно, это и допустимо, но в то время таких гидроакустических комплексов не было.

Уточнив обстановку в районе позиции, мы пришли к выводу, что встреча с противником наиболее вероятна у южного побережья и в районах входных фарватеров. У острова Найссара и маяка Порккалан-Каллбода обнаружили несколько катеров, буксиров и других плавсредств. Занимались они отнюдь не обеспечением проводки транспортов, а какой-то другой работой. Атаковывать их не было смысла: ценности они не представляли. Движение плавсредств в заливе привлекло наше внимание. Ночью на северном берегу и с дозорных катеров взлетали вверх осветительные ракеты. На ближних островах периодически вспыхивали лучи прожекторов. Гитлеровцы тщательно охраняли подходы к шхерам.

Позже, уже после войны, мне попала в руки немецкая карта с изображением нарген-порккалауддской позиции. Противник выставил здесь двойное сетевое заграждение под условным наименованием "Вальрос", которое не имело себе равных за все войны на море. Сети были изготовлены из стальных тросов диаметром 18 миллиметров. Каждая сторона ячейки равнялась 4 метрам. Сети подвешивались к многочисленным поплавкам и удерживались тяжелыми якорями. Длина отдельного полотнища сети достигала 250 метров. Глубина моря в местах их постановки колебалась от 25 до 80 метров. На отдельных участках она позволяла пройти подводной лодке под сетью. В этих местах противник поставил более 500 донных магнитных мин. В этом районе значительно было усилено также минное заграждение "Носхорн" и увеличено количество корабельных дозоров.

Но во время нашего похода мы об этом не знали. Винтзарядки аккумуляторной батареи часто прерывались сигналом ревуна, возвещавшего срочное погружение. Преследование и бомбежки продолжались часами.

В том походе мы впервые вскрыли способ атаки вражеских корабельных поисково-ударных групп, который условно назвали "коробочкой". При обнаружении подводной лодки противник стремился определить квадрат ее местонахождения, а затем бомбил по диагоналям. Очевидно, при этом он считал наибольшую вероятность поражения. Такой способ гитлеровцы применяли неоднократно, и наши подводники быстро распознали его и противопоставили ему свои методы уклонения. От преследования противника отрывались маневрированием, стремясь кратчайшим путем выйти из опасной зоны. С каждым днем мы убеждались в том, что противник наращивает активность противолодочных сил. Все чаще стали появляться противолодочные самолеты "Арадо-95", причем не только днем, но и ночью, когда подводные лодки находились в надводном положении. Случалось, что гитлеровцы применяли метод "засады". При благоприятной погоде гидросамолет находился на воде, по сигналу дозорных катеров взлетал и атаковывал подводную лодку.

Ясным днем 29 сентября на юго-западных подходах к шхерному фарватеру в районе полуострова Порккала-Удд командир подводной лодки в перископ обнаружил немецкий эскадренный миноносец типа "Ганс Людеман". Он шел в охранении трех сторожевых катеров по опушке шхер в направлении маяка Порккалан-Каллбода. За ними следовал транспорт. На навигационных картах входных фарватеров в этом районе не значилось. Очевидно, противник использовал какой-то секретный, который в мирное время мореплавателям был не известен.

Экипаж нашей лодки насторожился. Чтобы не создавать лишних шумов, боевую тревогу объявили голосом. Колокол громкого боя молчал. В этот рае мы находились в благоприятных условиях. Солнце склонялось к закату, ослепляя наблюдателей вражеских кораблей. Личный состав занял места по боевому расписанию. В отсеках наступила тишина. Были слышны только пение гребного винта и периодические шумы электромоторов при перекладке рулей. В наушниках шумопеленгаторной станции прослушивались шумы кораблей противника. Гидроакустик краснофлотец В. И. Климов точно удерживал на них пеленг и периодически докладывал командиру. Я подбодрил его кивком головы, мол, так держать. До флота он не знал, что такое гидроакустика, что такое классификация шумов, а на лодке не только освоил все это, но и превзошел многих мастеров, стал искусным специалистом.

В сложной обстановке неузнаваемо преобразился, стал предельно внимательным наш парторг главный старшина А. А. Захаров, управляющий горизонтальными рулями. Он был немногословен, может, поэтому каждое его слово сильнее всего воздействовало на людей. А вахта на горизонтальных рулях? Видел по лицу Захарова: ему трудно удерживать перископную глубину на самом малом ходу. Он прилагал неимоверные усилия, пот стекал с его лица, он был весь в напряжении.

Точно удерживал заданный курс рулевой-вертикальщик старший краснофлотец Н. И. Сухарев. В ожидании команд замерли у торпедных аппаратов мичман К. Н. Голанов и старшина 2-й статьи Н. И. Калугин.

Вражеские суда привлекали наше внимание, но они или находились вне сектора стрельбы торпедами, или укрывались в шхерах.

Свои наблюдения мы подробно фиксировали, стараясь добывать точные данные, а затем их анализировали. Обработка добытых данных - нелегкое дело. По движению судов, действиям сил противника надо было выявить его замыслы, тенденцию развития событий. Мы понимали сложность нашей задачи, каждый из нас выполнял свой долг, не жалея сил, был предельно собран.

Прирожденным разведчиком показал себя П. В. Гладилин. Он наставлял нас: будьте любознательны и предельно внимательны, не упускайте из виду даже мелочи. Появление плавающего предмета, масляного пятна на воде, дымка на горизонте, неопознанного шума или проблесков света - все это подчас приобретает глубокий смысл.

И надо сказать - прилежность наших наблюдателей была похвальной.

Мы не поддавались первому впечатлению о действиях противника, старались десятки раз всё проверить, учитывая, что наши данные будут переданы в штабы бригады и флота. Зоркость наших моряков, их сметка, достоверность наблюдений были выше, чем у героев романов Вальтера Скотта.

1 октября "М-102", следуя в подводном положении, вошла в залив Палдиски-Лахт. Гавань и рейд были пусты. В глубине залива у берега торчали несколько рыбацких лайб, стоявших на якоре или вытащенных на пляж. Приморский городок Палдиски даже в солнечный день выглядел каким-то серым и угрюмым.

К вечеру мы отошли мористее и начали очередную винтзарядку. К ночи небо заволокли густые тучи, нависшие над морем. Поднялся ветер, пошел дождь. Резкая смена погоды в осеннее время характерна для Балтики. Морось пронизывала подводников, несущих верхнюю вахту.

В полночь, когда "малютка" подходила к острову Осмуссар, верхние вахтенные услышали шумы. Кое-кто подумал, что это обманчивое впечатление. Такое бывает, когда люди продолжительное время находятся в напряжении. Но на этот раз стучали дизели, прослушивалось своеобразное хрюканье выхлопных газов при заливании газоотвода подводной лодки набегавшей волной. Этот звук в море, занятом врагом, был приятен. Мы определили, что работали советские дизели "38-К-8".

"М-102" застопорила дизель и дала ход главным гребным электродвигателем. Обнаруженные шумы усиливались. Встречная подводная лодка приближалась. Как стало известно позже, это была "Щ-309", которой командовал известный подводник, бывший малюточник, капитан 3 ранга И. С. Кабо¹. Мы разошлись вне видимости; подводные корабли продолжали следовать по своему назначению.

¹ (Подводная лодка "Щ-309", как и подводные лодки "Щ-303" и "Л-3", в 1942 году приказом народного комиссара ВМФ была преобразована в гвардейскую (см.: Дважды Краснознаменный Балтийский флот. М., 1978. С. 224 и 315).)

Утром начали разведку подходов к Суурупскому проливу, через который неоднократно ходили в мирное время. Погода улучшилась. Облака поднялись выше и стали реже. Заштилело море. Чайки садились на воду и покачивались на волне, а это по морским приметам к хорошей погоде. У маяка Пакринем обнаружили выходящую из залива Палдиски-Лахт группу необычных судов. Морской буксир вел четырехмачтовый барк, охраняемый двумя сторожевыми катерами. Барк хотя и имел значительные размеры, но на вид казался совершенно безобидным и даже убогим судном, отслужившим свой век.

Мы берегли торпеды и на этот раз посчитали, что цель ценности не представляет. От торпедной атаки отказались. Ограничились осмотром группы неприятельских судов в перископ. Команды на буксире и барке, увлеченные судовыми работами, наблюдение за морем почти не вели, полагаясь на сторожевые катера. На верхних палубах судов мы разглядели в перископ рейдовые бочки, нагромождения цепей и тросов. О результатах наблюдения донесли командованию в очередной сеанс радиосвязи, а сами продолжали поиск противника.

5 октября у маяка Порккалан-Каллбода обнаружили еще одну группу вспомогательных судов с тяжелым рейдовым оборудованием. Погода благоприятствовала производству работ в заливе, и гитлеровцы торопились. Как мы узнали впоследствии, противник начал оборудование нарген-порккалауддского рубежа, который по замыслу должен был стать серьезной преградой для советских подводных лодок.

Шли дни. Осень вступала в свои права. Все чаще штормило. Разбушевался Финский залив. Небо покрылось свинцовыми облаками. Волны становились круче. Ветер срывал с их гребней брызги. "Малютка" шла в надводном положении, как всегда в ночное время пополняя свои энергозапасы. Наша автономность подходила к концу, и мы ждали приказания возвратиться в базу. Ждали недолго. В ту ночь радист старшина 2-й статьи И. М. Рубченко вначале доложил командиру, а затем и мне радиограмму. В ней было то, чего мы все ожидали,- приказ возвратиться в базу.

Хотя у нас, моряков, так уж принято: пока не покажутся берега родной земли, с поздравлениями воздерживаться, я все-таки поздравил Рубченко с началом возвращения в базу. Он поблагодарил меня и добродушно добавил:

- В народе сказывают: "Не говори гоп, пока не перепрыгнешь".

- Будем надеяться, что все обойдется,- улыбнулся я радисту.

Со старшиной 2-й статьи Рубченко было приятно работать и общаться. При приеме и передаче радиограмм он почти никогда не ошибался. Его "почерк" хорошо разбирали и на подводной лодке, и на берегу. Дружба с И. М. Рубченко у меня сохранилась до настоящих дней. Я уважаю его как бесстрашного подводника и человека открытой души.

И. М. Рубченко

"М-102" легла на курс в базу. Шторм усиливался. Волны заливали ходовой мостик, и морская вода потоками проникала через входной люк в центральный пост. Непрерывно работала трюмная помпа, откачивая воду за борт. Дул сильный встречный ветер, который хотя и грубо, но справедливо моряки называют "мордотыком". Порой казалось, что подводная лодка болтается на месте, периодами проваливаясь в морскую бездну. Сильно кренило. Подводники с трудом удерживались на ногах. Инженер-механик Д. Ф. Базлов доложил командиру о том, что в аккумуляторных ямах из баков расплескивается электролит. Уменьшили ход. Качка стала более плавной.

Среди молодых моряков появились укачавшиеся, которые с трудом выполняли свои обязанности. Не было гарантии, что они не допустят ошибок. И в этот трудный момент бывалые подводники без напоминаний пришли на помощь молодым: они подменяли их на вахте, ухаживали за ними, были к ним внимательны. В результате боевая готовность не снизилась.

К утру шторм бушевал по-прежнему. Пополнив запасы воздуха высокого давления и завершив заряд аккумуляторной батареи, командир решил погрузиться и дать личному составу отдохнуть повахтенно. Силы людей нужно было беречь не меньше, чем корабельные запасы.

Все-таки десятисуточное автономное плавание для "малюток" не случайно считалось предельным. Трудно было выдержать условия обитания - спать в душных отсеках на узких койках в две смены, экономить пресную воду, переходить из отсека в отсек только с разрешения. Каждый лишний час пребывания под водой отзывался усилением звона в ушах.

Пошли восемнадцатые сутки похода. Запасы топлша, пресной воды, провизии и средств регенерации, рассчитанные на десятисуточную автономность, подходили к концу. Мы пользовались тем, что сумели сэкономить. Сильно лимитировала пресная вода, которую могли расходовать на все нужды из расчета не более двух-трех литров на человека в сутки. Обычной воды не хватало, и начали употреблять дистиллированную, предназначенную для аккумуляторов, а для приготовления первого блюда - забортную морскую воду. Перешли на одноразовое питание. Умывание заменили обтиранием спиртом.

По счислению подошли к острову Гогланд. Уточнив место, начали форсирование противолодочного рубежа в его центральной части, прижимаясь ближе к островам Виргины. Мы знали, что на Южном Гогландском маяке противник установил подводную шумопеленгаторную станцию, и от нее старались держаться подальше.

В полночь 10 октября "М-102" возвратилась на Лавенсари. В этом походе мы установили своеобразный рекорд автономности для подводных лодок типа М XII серии, пробыв в море восемнадцать суток. Экономное расходование топлива, пресной воды, провизии и других корабельных ресурсов позволило перекрыть автономность почти в два раза. Дольше ни одна из подводных лодок этой серии в море не находилась. За время похода мы прошли в Финском заливе 985 миль, из них 520 миль в подводном положении, пересекая 41 раз линии минных заграждений без единого касания минрепа.

С прибытием на Лавенсари секретарь партийной организации А. А. Захаров обошел отсеки и объявил о времени партийного собрания.

В указанный час собрались члены и кандидаты в члены партии. Еще вчера они несли вахту в боевом походе у дизелей, торпедных аппаратов, на горизонтальных рулях, стойко переносили трудности сверхдлительного автономного плавания. На партийном собрании обсуждались предварительные итоги похода. С докладом выступил командир лодки П. В. Гладилин. Он говорил не спеша, отметил, что весь личный состав подводного корабля свой долг выполнил добросовестно, подробно охарактеризовал действия каждого коммуниста. Успешному выполнению задач разведки предшествовала целенаправленная предпоходная подготовка.

Слушая доклад, я еще более сознавал, сколь значительной была в походе роль военкома дивизиона. С. Я. Катков осуществлял непосредственное руководство всей партийно-политической работой. Прилежно выполнял свои обязанности и секретарь партийной организации главный старшина А. А. Захаров, который еще перед выходом в море побеседовал не только со всеми коммунистами, но и с комсомольцами и беспартийными. А необходимость в этом была острая. Ведь у многих членов экипажа родные и близкие сражались на фронте, а кое у кого находились на временно оккупированной врагом территории. Надо было укрепить у подводников непоколебимую уверенность в победе.

А. В. Капалин

Молодые члены нашей партийной организации Н. И. Сухарев, Н. И. Калугин и К. И. Шишин равнялись на политически закаленных опытных коммунистов А. А. Захарова, А. М. Капалина и Г. И. Бондарева. Молодежь училась у своих старших товарищей.

Председатель собрания сообщил, что перед выходом в море в партийную организацию поступили заявления краснофлотцев В. И. Климова и И. А. Девушкина, которые изъявили желание идти в боевой поход коммунистами. Партийное собрание единодушно приняло их кандидатами в члены партии. Так в тот вечер произошло в жизни этих двух подводников важное событие - они становились бойцами ленинской партии.

Дела у нас пошли лучше. Повысилась действенность организаторской и политико-воспитательной работы, которая имела на "малютках" свои особенности. Дело в том, что на лодках этого типа не было штатного политработника: он был в дивизионе. Вся тяжесть партийно-политической работы ложилась на плечи командира лодки и секретаря партийной организации. Учитывая эту специфику, политическое управление КБФ издало специальное руководство под названием "Партийно-политическая работа на подводных лодках". В этом документе содержались практические советы, как строить живую работу с людьми. На лодке заранее был разработан план партийно-политического обеспечения боевого похода. В соответствии с этим планом проводились как групповые, так и индивидуальные беседы с личным составом. Были выделены и проинструктированы агитаторы. Работа с людьми в отсеках поручалась коммунистам Н. И. Калугину, А. М. Капалину, А. А. Захарову, М. Д. Курганову и другим.

На "малютках" личный состав нес двухсменную ходовую вахту. Каждый подводник выполнял свои обязанности по 12 часов в сутки, а с учетом боевых тревог и того больше. Физические и психологические нагрузки были велики. Для обеспечения непрерывной политической информации радист ежедневно принимал сводки Совинформбюро и последние известия, которые записывались в специальную тетрадь, передававшуюся по отсекам. Важное значение имели боевые листки, которые выпускались ежедневно. В особых случаях выходили листки-молнии.

Но вернемся к нашему походу. Вместе с нами на Лавенсари возвратилась с моря подводная лодка "Щ-310" под командованием бывшего малюточника капитана 3 ранга Д. К. Ярошевича. Она добилась боевого успеха, потопив транспорт, но сама при форсировании северного прохода гогландского противолодочного рубежа подорвалась на мине и получила повреждения.

Оба экипажа одновременно сходили по трапам на берег и не узнавали друг друга. Усталые, заросшие подводники выглядели в своих комбинезонах и черных пилотках словно пришельцы с другой планеты. Несмотря па то что боевые походы "М-102" и "Щ-310" были трудными, люди старались держаться бодро, хотя шагали неуверенно, казалось, разучились ходить. Мы стискивали друг друга в объятиях: многие были давно знакомы. Малюточники и щукари вспоминали детали походов, курьезные случаи и от души смеялись.

Встреча на пирсе через какое-то время была продолжена в кают-компании лодки "Щ-310". Люди собрались сюда переодетыми, и их снова было не узнать. Куда девались гарибальдийские бородки и запорожские усы!

За ужином мы, малюточники, поздравили членов экипажа "Щ-310" с победой. Отвечая на поздравление, капитан 3 ранга Д. К. Ярошевич говорил:

- В нашем успехе есть ваша доля. Малюточники обеспечивали нас необходимыми разведывательными данными, прокладывали нам путь. Скажу больше: многие из нас выросли на "малютках". Признаюсь откровенно: тот, кто служил на них, подготовил себя к серьезным испытаниям. Я это проверил на своем личном опыте.

Несколько нарушая хронологию событий, считаю своим долгом рассказать о Д. К. Ярошевиче. Служба неоднократно сводила меня с этим замечательным человеком.

Он прошел большой путь на подводных лодках и надводных кораблях, занимая различные командные должности. Его способности ярко проявились и в послевоенный период, особенно на посту начальника штаба Краснознаменного Тихоокеанского флота. Дмитрий Климентьевич всегда был примером для подчиненных, умел сплачивать людей, относился к ним с исключительным вниманием. Он умел создавать здоровый настрой и моральный климат в воинском коллективе, не допускал каких-либо послаблений во взаимоотношениях между старшими и младшими. Мне довелось служить под его началом. Скажу без преувеличения: влияние Д. К. Ярошевича оставило глубокий след в моей службе на флоте.

Но вернемся к осенним дням 1942 года.

Смотрел я тогда на своих товарищей по оружию и думал: "До чего же наш брат подводник неприхотлив в жизни, что даже рад небольшим земным утехам: стоило после боевого похода собраться вместе за столом, чуть-чуть расслабиться, ощутить облегчение от постоянной настороженности, попробовать земную пищу, как все пережитое, все тяготы забылись".

Эту мысль я высказал капитану 3 ранга Д. К. Ярошевичу. Он подумал и сказал:

- Нет, дорогой, все, что мы испытали и пережили, никогда не забудется. Пройдут годы, окончится война, а боевые походы будем вспоминать с грустинкой, как самые яркие события в жизни. Уверен: своей судьбой мы будем гордиться, будем рассказывать о ней своим детям и внукам...

Слова старшего товарища оказались пророческими.

Вечером 12 октября 1942 года эскорт в составе подводных лодок "Щ-310" и "М-102", четырех БТЩ и пяти катеров МО вышел в Кронштадт. Шли через Копорскую губу, оставляя Деманстенские банки к северу. Обогнули мыс Шепелевский и вышли на Красногорский рейд. До Большого Кронштадтского рейда оставалось ходу не более часа, когда нас атаковали вражеские катера. Начался ночной бой. Белые, зеленые и красные трассы снарядов расчертили темноту ночи. Корабли охранения под командованием командира дивизиона базовых тральщиков капитана 3 ранга М. А. Опарина, умело маневрируя и ведя артиллерийский огонь, отсекли атакующие катера и прикрыли подводные лодки, отходившие полным ходом на створ кронштадтских маяков. Катера противника, не устояв перед контратакой наших сил, отошли к мысу Сейвесте под прикрытие своих береговых батарей.

На рассвете "Щ-310" и "М-102" ошвартовались у пирса в Купеческой гавани Кронштадта.

Мы доставили командованию разведывательные данные: уточнили обстановку в центральной части Финского залива, в заливе Палдиски-Лахт, на подходах к Таллину и полуострову Порккала-Удд, выявили характер судоходства на линии Хельсинки, Таллин, ранее неизвестный фарватер в западной части шхер, наличие в финских шхерах эскадренного миноносца типа "Ганс Людеман", состав охранения обнаруженного транспорта и барка, линии и состав корабельных дозоров на подходах к Таллину, Палдиски и полуострову Порккала-Удд, состав атакующих поисково-ударных групп и способ их действий.

По оценке штаба бригады, "М-102" задачи разведки выполнила успешно.

Мы сошли на берег, и снова потекли базовые будни, насыщенные подготовкой к предстоящим боевым походам. В этих буднях были и солнечные, и ненастные дни: мы чествовали друзей, которым были вручены награды, присвоены очередные воинские звания. Вместе с тем делили пополам горестные вести, приходившие с фронта.

В один из дней сослуживцы и друзья поздравили С. Я. Каткова с присвоением ему воинского звания капитана 3 ранга. Это было связано с тем, что 9 октября 1942 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии". Положения указа были вскоре распространены и на Военно-Морской Флот. На кораблях, в частях и соединениях вводились должности заместителей командиров по политической части. Политработникам устанавливались общевойсковые и общефлотские воинские звания. Несмотря на это, мы еще долго по привычке называли Сергея Яковлевича комиссаром.

Тем временем наш бывший командир дивизиона капитан 2 ранга - Е. Г. Юнаков, оправившись от ран, продолжал командовать дивизионом подводных лодок типа С ("Сталинец"). Инженером-механиком этого дивизиона стал И. Р. Рамазанов, до этого плававший на "малютках".

И. Р. Рамазанов

В том же году А. И. Мыльников, до этого командовавший "М-97", был назначен командиром подводной лодки "С-9".

Связи между дивизионом Юнакова и дивизионом "малюток" заметно оживились. Налаживался обмен опытом, проводились встречи офицеров. Интересная встреча с Е. Г. Юнаковым состоялась в начале ноября. Он только что вернулся из боевого похода на подводной лодке "С-13", на которой обеспечивал молодого командира капитан-лейтенанта П. П. Маланченко. Поход был удачный. Боевая задача для "эски" была необычная: нужно было прорваться в Ботнический залив и вести там действия по нарушению морских сообщений противника. "С-13" совсем недавно вошла в строй боевых кораблей, выходила в свой первый боевой поход, при этом часть времени в море планировалось использовать для подготовки экипажа.

5 сентября "С-13" вышла из Лавенсари. Преодолев минные поля и противодействия противолодочных катеров в Финском заливе, она форсировала пролив Седра Кваркен (Южный Кваркен) и приступила к выполнению боевой задачи. В ночь на 11 сентября произошла первая встреча с противником. В результате применения торпед и артиллерии был уничтожен финский транспорт "Гера". "С-13" открыла свой боевой счет. Во вторую ночь уничтожила еще один транспорт - "Юсси X" и через шесть суток тоже в ночной атаке третий - "Анна В".

Когда "С-13" вернулась в базу, мы пригласили Е. Г. Юнакова к себе. В беседе принял участие А. И. Мыльников, недавно вернувшийся из Ботнического залива. Он рассказал о победах подводной лодки "С-9", в командование которой вступил всего несколько месяцев назад. Первый успех "С-9" выпал 27 сентября: она потопила в районе Васа вражеский транспорт. На следующий день возле причала порта Кристина лодка обнаружила германский танкер "Миттельмер". По нему была выстрелена од-па торпеда. Атаку завершила артиллерия. Танкер загорелся и затонул.

Две "эски" уничтожили пять вражеских судов. Малюточники доказали на деле, что воевать они умеют и на средних лодках.

Один из командиров, участвовавших в беседе, задал вопрос:

- Как "эски" достигли таких результатов?

- Во-первых, тщательной, всесторонне продуманной подготовкой экипажей к боевым действиям,- ответил комдив,- во-вторых, обеспечением скрытности и внезапности, а также решительными действиями командиров.

Наш дивизион "малюток" представлял собой дружную боевую семью. На береговой базе мы жили сообща, и только когда уходили в море, на время оставляли своих боевых товарищей с других подводных лодок. Все, что делалось в дивизионе, становилось известным всем. Если кто уходил в боевой поход или возвращался в базу, то провожали и встречали всем дивизионом.

И так было, когда отправлялась в очередной боевой поход подводная лодка "М-96" под командованием А. И. Маринеско. На ней выходил командир дивизиона капитан 3 ранга П. А. Сидоренко. В присутствии старшего начальника Александр Иванович держался независимо и в то же время с почтением. Друзья обратили внимание на то, что он был более собран, чем обычно. Предстояло выполнить сложное боевое задание, и подумать было о чем. В Нарвском заливе у поселка Айсери (Азери) экипажу надлежало высадить на побережье разведывательную группу и после выполнения задания принять ее обратно на борт подводной лодки. На это отводилась всего одна ночь.

Обстановка в Финском заливе усложнялась. Условия плавания осенью 1942 года нельзя было сравнивать ни с весенними, ни с летними. Дело в том, что успешные действия наших средних подводных лодок на коммуникациях Балтийского моря вынудили противника принять дополнительные меры. Теперь с каждым месяцем увеличивалась минная опасность и возрастала активность гитлеровских противолодочных сил.

Мне довелось восстановить картину похода лодки Маринеско при подготовке доклада о выполнении боевых задач дивизионом "малюток" в кампании 1942 года. Я ознакомился тогда с вахтенным журналом этой лодки. Осенний поход "М-96" и теперь стоит у меня перед глазами.

4 ноября "М-96" вышла в море. "Малютке" пришлось выполнить боевую задачу в районе, особенно насыщенном минами. Только на курсе подхода к берегу она трижды касалась минрепов. Взрыв мог произойти в любое время, но подводная лодка настойчиво продвигалась к месту высадки. Разведывательная группа вышла на берег скрытно. Разведчики действовали смело и до рассвета выполнили задание.

12 ноября "М-96" возвратилась на Лавенсари и следующей ночью перешла с конвоем в Кронштадт. Это был последний боевой поход известного подводника А. И. Маринеско на "малютке". С возвращением в базу ему было присвоено звание капитана 3 ранга, он был принят кандидатом в члены ВКП(б). В апреле 1943 года его назначили командиром подводной лодки "С-13". В дивизионе, в который входила лодка, А. И. Маринеско встретился со своим другом - командиром подводной лодки "С-9" А. И. Мыльниковым. Опять два Александра Ивановича, связанные одной военной судьбой, стали служить вместе.

Завершилась летняя кампания 1942 года. Ее итоги были подведены на совещании командно-политического состава бригады. Подводники потопили 49 кораблей и транспортов противника. Определенный вклад в боевой успех внесли и "малютки", выполнявшие прежде всего задачи разведки. Малюточники первыми начали прокладывать маршруты в море для средних лодок, имевших большие боевые возможности. О трудностях, с которыми сталкивались лодки нашего дивизиона, свидетельствуют хотя бы такие факты: за летнюю кампанию "малютки" 236 раз пересекали линии минных заграждений; каждая лодка за поход подвергалась в среднем четырем атакам кораблей и авиации противника.

Расчеты гитлеровцев на блокаду подводных сил нашего флота в восточной части Финского залива провалились. Прорыв подводных лодок в Балтийское море оказался для противника полной неожиданностью. Он вынужден был развернуть силы для охраны своих морских коммуникаций, ввести систему конвоирования, усилить противолодочную оборону, наладить светомаскировку, двигаться на переходе морем противолодочным зигзагом, следовать по малым глубинам. Фашистам пришлось расходовать больше сил и средств для борьбы против советских подводных лодок.