Сентябрьские тревоги

В сентябре 1941 года капитан-лейтенанта П. В. Гладилина часто вызывали в штаб бригады. Возвращаясь оттуда, он всегда собирал нас и обрисовывал обстановку.

Многое мы знали и так; знали, что экипажи кораблей, несмотря на налеты вражеской авиации и артиллерии, держались стойко и мужественно.

Противник понял, что без подавления огневой мощи флота осуществить план захвата Ленинграда невозможно. И он бросил против кораблей основные силы авиации. Ее массированные налеты особенно участились с 21 сентября.

Накануне нам объявили приказ: подводным лодкам рассредоточиться в районе Котлин и днем ложиться на грунт. Некоторым лодкам были определены точки для погружения, но у острова Котлин всем места не хватало, часть лодок, в том числе "малютки", рассредоточивались на малых глубинах, не позволяющих погружаться.

"М-102" встала на рейде у борта бывшего броненосца царского флота "Петр Великий", используемого как блокшив для хранения мин. Соседство с таким кораблем, начиненным взрывчаткой, было небезопасно, и после неоднократных обращений в штаб нам разрешили перейти к угольному причалу в затоне Ленинградской пристани. Ошвартовавшись, мы приняли меры по обеспечению противовоздушной обороны.

Утро 21 сентября врезалось в память - оно было тихим, безветренным, напоминавшим собой ту чудесную пору осени, которую в народе называют "бабье лето". По небу плыли редкие кучевые облака. Погода благоприятствовала действиям авиации, и, воспользовавшись этим, группы бомбардировщиков Ю-88 и Ю-87 шли волнами с разных направлений.

На лодке прозвучал сигнал "Боевая тревога". Краснофлотцы и старшины в считанные секунды заняли боевые посты. Расчет 45-миллиметрового орудия был готов к отражению атак с воздуха. Вскоре мы убедились, что фашистских летчиков привлекали не малые подводные лодки, а большие корабли. Они сосредоточили удар прежде всего по линкору "Октябрьская революция", находившемуся в морском канале Невской губы. Этот корабль был серьезной помехой для гитлеровцев, так как вел систематический артиллерийский обстрел скоплений их войск на южном направлении.

Экипаж линкора отражал последовательные атаки самолетов, маневрируя на весьма ограниченной акватории. Канал протяженностью немногим более девяти миль, к тому же еще окруженный мелководьем, не давал крупному кораблю возможности развернуться, и он, будто на привязи, маневрировал на ограниченном участке: носом в сторону Ленинграда и кормой -в сторону Кронштадта. На линкор обрушился град бомб.

Вражеские пилоты атаковывали корабли с воздуха по своей излюбленной схеме: они развертывались в цепочку, затем шли по кругу и по сигналу ведущего последовательно пикировали на корабли, воя сиренами. Сбросив бомбы, самолеты расходились веером.

Линкор "Октябрьская революция" подвергался прицельному бомбометанию три дня подряд. Комендоры отбили все атаки, при этом уничтожили пять и подожгли шесть фашистских самолетов¹.

¹ (См.: Ачкасов В., Вайнер Б. Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне, М., 1957. С. 109.)

Самоотверженная борьба экипажей крупных надводных кораблей служила для нас, подводников, вдохновляющим примером. Мы учились на их опыте, извлекали уроки из первых боев с сильным и технически оснащенным противником.

На наших глазах личный состав эсминца "Стерегущий" совершил настоящий подвиг. Его экипаж, приумноживший славу кораблей, носивших это имя в прошлом, весь день отражал атаки вражеской авиации. Вода вокруг него бушевала фонтанами от взрывов и осколков. Одна из бомб угодила в корабль, и эскадренный миноносец лег бортом на грунт. Большая часть экипажа была спасена. "Стерегущий" пролежал на грунте несколько лет, продолжая даже в таком положении помогать балтийцам. На нем установили навигационный внак, светящийся по ночам синим огнем. Этот огонь помогал ориентироваться кораблям на пути между Ленинградом и Кронштадтом...

С утра 22 сентября бомбардировка кораблей и города Кронштадта возобновилась с новой силой. Она чередовалась с артиллерийским обстрелом из осадных орудий крупного калибра. Несколько бомб и снарядов разорвалось на территории, прилегающей к Ленинградской пристани и морскому заводу, а также в гаванях. В Кронштадте не прекращались пожары. Корабельная артиллерия успешно отбивала воздушные атаки противника.

В последующие дни враг усилил артиллерийские обстрелы рейдов и гаваней. В связи с этим было принято решение возвратить ряд кораблей в Ленинград. Готовясь к переходу, мы учитывали то обстоятельство, что Морской канал контролировался противником. Каждый проход по нему был связан с преодолением вражеского противодействия.

Подводные лодки шли группами в темное время суток под прикрытием ночных бомбардировщиков У-2, береговой артиллерии и бронекатеров. В нашу группу входили "К-51", "Д-2" и "М-102". Первой вышла "К-51". Обладая большой скоростью хода, она за полчаса прошла канал, не замеченная гитлеровцами. Следующая за ней "Д-2" прокладывала себе путь под артиллерийским огнем. Обнаружив корабли на канале, гитлеровцы увеличили темп стрельбы. Наши артиллерийские батареи, расположенные на северном берегу Невской губы, открыли ответный огонь.

Экипажу "М-102" пришлось многое пережить под огнем противника, но, к счастью, фашисты стреляли неточно, их снаряды ложились в стороне. "Малютка" невредимой подошла к воротам ковша огражденной части Морского канала. Ворота почему-то оказались закрытыми, и возле них скопилось несколько малых судов. Противник перенес артиллерийский огонь на акваторию ковша. Но вот открылись ворота ,и мы направились к ним. Пройдя акваторию морского порта, "М-102" вошла в Неву и ошвартовалась у плавбазы "Аэгна", где нас ждали письма и газеты. Получил письмо и я. Мой отец, Сергей Дмитриевич Руссин, никогда не служивший в армии, сообщал, что вступил в отряд народного ополчения. "В грозный и решительный час я не могу стоять в стороне от общего дела,- писал он.- Бои развернулись на подступах к городу, и совесть подсказывает мне - необходимо стать в строй его защитников и бить ненавистного врага".

Прочитав письмо отца, я еще больше проникся сознанием чрезвычайно опасного положения. Я представил его согбенную фигуру, морщины на лице. Письмо отца долго ждало меня. В то время он уже сражался с фашистами на Пулковских высотах. А чуть позже в одной из схваток отец пал смертью храбрых, как говорилось в извещении, и был похоронен в братской могиле на поле боя.