На фарватерах Невской губы

У каждого человека есть своя мечта. Она окрыляет его, зовет к действию.

Будучи еще курсантом Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе, плавая позже на подводных лодках "М-62" и "М-102", проходя службу флагманским штурманом дивизиона, я не расставался со своей мечтой - стать командиром корабля. Эта мечта прибавляла мне сил, одухотворяла. Сознавая, насколько ответственна и трудна должность командира подводной лодки, я усиленно готовился к этому нелегкому поприщу, старался быть похожим на лучших командиров. Моим воображением владели образы легендарных флотоводцев, командиров кораблей отечественного флота: адмиралов Ушакова, Нахимова, Макарова, командиров "Меркурия", "Варяга", "Стерегущего". С большой признательностью я вспоминал уроки своих учителей - преподавателей военно-морского училища: И. Н. Дмитриева, В. П. Суйковского, Д. П. Белоброва, Б. П, Хлюстина, Н. Ю, Авраамова, И. В. Соколова, П. Д. Быкова, Б. М. Подвысоцкого, А. А. Паскина, Н. Н. Шепского и других. Это были люди с богатым жизненным и профессиональным опытом, щедрым сердцем. Большинство из них участвовали в первой мировой войне, а И. Н. Дмитриев и В. П. Суйковский - в Цусимском морском сражении. Будучи патриотами своей Родины, многие из них в годы гражданской войны сражались против белогвардейцев и интервентов, а позднее участвовали в Великой Отечественной войне.

Эти преподаватели учили нас, курсантов, на примерах самоотверженной, полной героизма службы верных сынов нашей Родины - моряков-патриотов.

Особенно большую память о себе оставил Борис Павлович Хлюстин, преподаватель мореходной астрономии. С первых дней Великой Октябрьской социалистической революции он стал на сторону восставшего народа. В годы гражданской войны Борис Павлович уже обучал курсантов советского флота. Учебник, созданный Б. П. Хлюстиным еще в тридцатые годы, не потерял своей актуальности и до наших дней. Он стал моим постоянным спутником па флоте.

Настольными книгами командиров кораблей стали и учебники преподавателей морской практики Н. Ю. Авраамова и Б. М. Подвысоцкого.

Заслуга наших учителей была в том, что они сумели зажечь в сердцах своих учеников любовь к военно-морской службе, пробудили в нас стремление к совершенствованию своих знаний и нравственных качеств.

Служба на подводных лодках продолжила мои университеты.

Добрым словом вспоминаю своего командира Петра Васильевича Гладилина, который разрешил мне впервые самостоятельно управлять подводной лодкой в надводном и подводном положении. Какое это великое, волнующее чувство - ощущать, что корабль повинуется тебе!

Я усердно учился всему - общению с людьми, управлению маневрами, умению использовать оружие и другие боевые средства. И все же, когда весной 1943 года мне предложили занять должность командира подводной лодки "М-90" (ее командир, капитан-лейтенант С. М. Эпштейн, заболел), я немного растерялся и попросил время, чтобы все обдумать. Меня охватили сомнения: дорос ли я до такой высокой должности.

Но вот наступил день проверки моих знаний и умения. Экзаменовал начальник штаба бригады подводпых лодок капитан 1 ранга Л. А. Курников. Заслуженный подводник, уважаемый человек, он был требовательным и бескомпромиссным учителем и устроил мне суровую проверку. Испытание я выдержал. Лев Андреевич остался доволен мною. А вскоре пришло известие о моем назначении командиром подводной лодки "М-90". Это произошло 10 июня 1943 года. Выслушав приказ, я сразу же почувствовал груз ответственности, который лег на мои плечи. В то время мне шел двадцать четвертый год, но война делала всех нас значительно взрослее.

С этого времени моими мыслями целиком завладели подводная лодка "М-90" и ее экипаж. Ранее, когда я был флагманским штурманом, мне приходилось встречаться с личным составом этой "малютки", бывать на корабле. Но теперь я должен был подняться на мостик в качестве командира. Я с волнением думал о том, как произойдет встреча с краснофлотцами, старшинами, мичманами и офицерами, как сложится моя дальнейшая судьба, какие боевые походы ожидают нас в будущем.

И вот я уже на своей подводной лодке. Знакомлюсь с экипажем. Первым представляется помощник командира (он же штурман) лейтенант Михаил Иванович Березин. Свою фамилию он произнес четко, представился по-деловому, хотя и без строевого шика, присущего молодым офицерам. Спокойный, вдумчивый взгляд, неторопливые ответы как-то сразу расположили меня к Березину. Держался он с несомненным чувством собственного достоинства, и это не могло не вызвать уважения. Правда, мне показалось: лейтенант что-то недоговаривал, и я в конце нашего разговора спросил его об этом. Михаил Иванович будто бы ждал такого вопроса и, не таясь, как бы за всех ответил:

- Все мы тоскуем по боевым походам. Застоялись возле причала. У нас в экипаже служит немало моряков, семьи которых пострадали от фашистов. Так вот, они горят желанием отомстить врагу.

Командир БЧ-2-3 старший лейтенант Василий Михайлович Кирюшов произвел на меня тоже очень хорошее впечатление. Он был влюблен в свое дело и сразу поделился заботами: из-за отсутствия запасных частей задерживался ход ремонта торпедных аппаратов. В то же время Кирюшов заявил, что его подчиненные сделают все от них зависящее, чтобы срок готовности подводной лодки к выходу в море по торпедно-артиллерийской части был выдержан.

Понравился мне и характер Василия Михайловича. Он был спокойным, выдержанным человеком, умел ладить с людьми, никогда ни на кого не жаловался, всегда старался отметить положительные стороны в работе подчиненного, а отрицательное помогал устранить. Мне показалось, что с таким командиром будет легко служить. И я не ошибся.

Помнится, Кирюшов часто говорил:

- Ребята подобрались хорошие, и я так считаю: если к людям относиться с уважением, то и они всегда ответят добром.

Была у Василия Михайловича и еще одна характерная черта: живой интерес к общим проблемам и заботам.

Сложная обстановка на фронтах беспокоила личный состав, но вера в победу никогда не покидала нас. Мы знали, что наше дело правое и победа будет за нами. С этой верой подводники и выходили в море, успешно решали боевые задачи.

Завершив знакомство с личным составом, я пришел к выводу, что экипаж "М-90" дружный, сплоченный, надежный. У него имелись свои сложившиеся взгляды и прочные традиции.

Обходя отсеки подводной лодки, я заметил, что конструктивное устройство "М-90" почти такое же, как "М-102",- та же рубка, те же тесные отсеки, одинаковое размещение приборов, механизмов, устройств, систем и вооружения. Везде был порядок, будто подводная лодка убрана к какому-то празднику. Когда я сказал об этом инженер-старшему лейтенанту Борису Степановичу Семенову, он с гордостью заявил:

- Так уж повелось у нас. К порядку мы давно приучены, и постоянное его поддержание является традицией корабля.

Б. С. Семенов - человек немногословный, но, показывая мне боевую часть, он подробно охарактеризовал состояние всех механизмов. Из его слов я понял, что многие из них отработали сроки, установленные эксплуатационными нормативами, но еще действуют. Продление сроков работы техники целиком и полностью зависело от умелого обслуживания всех устройств и оружия личным составом. Борис Степанович сумел внушить каждому подчиненному, что надо хорошо изучить агрегаты и механизмы, правила их эксплуатации, чтобы не было досадных срывов в работе.

На общем построении, при первом знакомстве с личным составом, я выразил свое удовлетворение сплоченностью, высоким моральным духом моряков и высказал надежду, что экипаж, имеющий богатые традиции, приумножит их в предстоящих боевых походах.

Говорят, на всю жизнь запоминается первый экзамен, первый полет, первый выход в море. Мне также запомнились первые самостоятельные шаги, первые выходы в море в новой роли. И хотя они были связаны с выполнением учебно-боевых задач, все равно остались навсегда в памяти.

На первых порах, в течение двух летних месяцев, экипаж подводной лодки "М-90" обеспечивал подготовку подразделения водолазов-разведчиков, которыми командовал человек необычной судьбы, известный водолаз-глубоководник капитан-лейтенант Прохватилов. "М-90" совершила небольшое плавание вниз по реке Малая Нева от моста Строителей, минуя Тучков мост, до острова Вольного¹. Отряд располагался на берегу Невской губы. Место это было знаменитое. На территории, превращенной в огород прикамбузного хозяйства, возвышался обелиск из красного гранита, установленный на месте захоронения пяти руководителей восстания декабристов, казненных 13 июля 1826 года. Этот памятник охранялся военными моряками. В протоке между островами Вольным и Декабристов разведчики, а вместе с ними и подводники проходили водолазную подготовку, отрабатывали выход из погруженной подводной лодки и вход в нее через торпедные аппараты, ориентирование при движении под водой, взрывные работы и другие специальные задачи.

¹ (В послевоенное время в ходе развития строительства Ленинграда протоку между островами Вольным и Декабристов (Голодаем) завалили песком и она прекратила свое существование.)

Учеба не прерывала боевую деятельность водолазов-разведчиков. Они поочередно небольшими группами выходили на выполнение боевых заданий в районы Стрельны и Петергофа. Их вылазки, как правило, были сопряжены с большим риском и требовали исключительной смелости.

Как-то пришел ко мне рулевой-сигнальщик краснофлотец Павел Морозов и попросил отпустить его в отряд. "Не нахожу себе покоя,- сказал он,- хочу рассчитаться с фашистами. Они в прошлом году расстреляли всю мою семью. Остался я один. Больше некому отомстить..." Тронула меня эта просьба, и я согласился. Так подводник стал водолазом-разведчиком. А вскоре мы поздравили Павла Морозова с вручением ему ордена Красного Знамени за отличное выполнение боевого задания.

Жизнь на острове Декабристов часто нарушалась боевыми тревогами, нередко по Невской губе к нам приближались вражеские катера. Они постоянно вели разведку и высаживали лазутчиков для проникновения в блокированный город. Гитлеровцев очень интересовал и сам район острова Декабристов. Все это диктовало необходимость отряду, а вместе с ним и экипажу нашей подводной лодки поддерживать постоянную боевую готовность.

Прошло два месяца. Учеба водолазов-разведчиков завершилась, и "М-90" получила приказ готовиться к выходу в море. Накануне моего первого самостоятельного похода в качестве командира корабля, 20 сентября 1943 года, я присутствовал на партийном активе Балтийского флота, который проходил в Зале Революции Высшего военно-морского Краснознаменного училища имени М. В. Фрунзе. С докладом выступал командующий флотом адмирал В. Ф. Трибуц. Он говорил о переходе к решительным наступательным действиям, активной поддержке наших войск на Балтийском побережье, об изгнании немецко-фашистских захватчиков с родной земли.

Во время перерыва ко мне подошел старший лейтенант И. П. Матвеев и сообщил, что идет с нами до Кронштадта в качестве военного лоцмана. Он был способным яхтсменом, хороню знал Невскую губу. В ней ему были знакомы каждый камень и каждая отмель. Поэтому с начала войны, когда этот район стал местом больших и малых боев, когда потребовалась проводка кораблей и судов маршрутами, по которым в мирное время они не ходили, его определили военным лоцманом. Лучшего человека для такой работы, казалось, было не найти. Каждую ночь, а то и днем, особенно в туман, выходил он на разных кораблях и судах в Невскую губу, обеспечивая их проводку между Ленинградом, Кронштадтом, Лисьим Носом и Ораниенбаумом.

На следующий день мы с Матвеевым были на борту подводной лодки "М-90", ошвартованной у плавбазы "Аэгна". Последние слова напутствия, рукопожатия командира дивизиона и его заместителя по политической части - и "малютка" снялась со швартовых. Отойдя на середину реки, она скрылась в темноте под разводной частью моста Строителей.

В этот раз "М-90" выходила неизведанным для подводных лодок путем, следуя из реки Большая Нева в Невскую губу, минуя огражденную часть Морского канала. Широкий выход из дельты Невы привлекал своим простором и кажущейся безопасностью плавания. В действительности же здесь под водой скрывалось много песчаных отмелей и валунов, а существующие фарватеры для плавания судов с малой осадкой постоянно замывались грунтом, выносимым рекой. "Малютка" имела небольшую осадку и при надежном обеспечении могла пройти этим путем, удаленным от южного побережья, занятого гитлеровцами.

Вблизи острова Белый мы подошли к брандвахтенному кораблю. Командир дивизиона сторожевых катеров, бывший пограничник, капитан 3 ранга Я. Т. Резниченко (впоследствии вице-адмирал) провел на нем инструктаж. Он сообщил, что нашей подводной лодке предстоит действовать совместно с катерами его дивизиона, которые поведут нас до Кронштадта.

В полночь "М-90" отошла от борта брандвахтенного корабля и вступила в кильватер катеру. На ходовом мостике рядом со мной находился военный лоцман Матвеев. Катера охранения прошли вперед: на выходе из Невы по фарватеру можно идти только одному кораблю. Уклонение с фарватера вправо или влево опасно даже для катера, осадка которого намного меньше осадки "малютки". Оставили справа обширную Синефлажную отмель, вдающуюся далеко в залив от Васильевского острова. В обычные дни, когда не дует ветер с моря, здесь суточные приливы и отливы небольшие. В мирное время ими часто пренебрегали, считая, что для мореплавателей они практического значения не имели. Но в ту сентябрьскую ночь каждый сантиметр повышения уровня воды вселял уверенность в успехе перехода. В нескольких местах фарватера (при нулевом ординаре) его глубина совпадала с осадкой подводной лодки. Это означало, что кое-где придется ползти буквально по грунту.

Плавание по мелководному фарватеру с частыми крутыми поворотами и галсами небольшой протяженности требовало ювелирной работы и предельной внимательности штурмана при счислении пути. Готовясь к переходу и изучая маршруты, мы допускали отдельные перекаты через песчаные препятствия, но посадку на мель исключали. Бары (подводные гряды или валы в прибрежной полосе) преодолевали сравнительно легко. Зная их места на фарватерах, в расчетное время увеличивали обороты гребного электродвигателя. Поднимая за кормой массу песка и развивая скорость хода, проскакивали препятствия на киле. Конечно, это можно было делать только при полной уверенности, что на баре отсутствуют камни и другие твердые предметы, представляющие опасность для подводной лодки. В этих случаях советы военного лоцмана очень помогли и все обошлось благополучно. Отлично справился со своими штурманскими обязанностями и мой помощник лейтенант М. И. Березин. Точность его прокладки не вызывала сомнений.

М. И. Березин

Пройдя мелководные участки фарватера, вышли на Ольгинский створ, светящийся в узком секторе тусклым темно-красным огнем. Фарватер на этом створе был достаточно глубоким, порядка пяти метров. Шли к Кронштадту между деревянными баржами, которые переоборудовали для установки на них зенитных батарей и аэростатов воздушного заграждения.

Безлунная ночь скрывала "малютку" от наблюдателей, находившихся на южном берегу. "М-90" шла средним ходом. Фашисты опасались, что мы можем предпринять какие-либо действия со стороны залива, и постоянно освещали подходы к южному побережью ракетами. Десятки ярких "люстр" висели на парашютах над заливом, образуя сплошную светящуюся полосу на водной поверхности вдоль берега. Периодически раздавались орудийные выстрелы и все окружающее пространство освещалось вспышками залпов.

Каждую ночь гитлеровцы обстреливали Морской канал. Они стремились уничтожать все, что на нем замечали. Не обошлось без обстрела Морского канала и в ту сентябрьскую ночь. Над нами на малой высоте прошли наши ночные бомбардировщики У-2. Они летели на подавление фашистских артиллерийских батарей и прожекторов, лучи которых то и дело пронизывали темноту ночи. Через несколько минут на южном побережье прогрохотали взрывы. Рвались сброшенные самолетами бомбы. По вражеским береговым точкам открыли огонь бронекатера. Красные и зеленые трассы снарядов со всех сторон прорезали, ночную мглу. Периодически раздавались глухие раскаты. Кронштадтские форты начали обстрел плацдарма фашистов в районе Стрельна, Петергоф.

Справа по носу показался синий мигающий огонь, установленный на части корпуса затонувшего корабля. Это означало, что Кронштадт совсем близко. Два часа продолжался наш переход в Невской губе. Была еще глубокая ночь, когда "М-90" ошвартовалась у пирса в Купеческой гавани.

Здесь лодку встретили представители командования. Они поздравили нас с успешным освоением нового маршрута. Ведь наша "малютка" прошла фарватером, которым подводные лодки ранее не ходили. Оказалось, и в Невской губе имелись еще неизведанные пути.