В ожидании боевого приказа

Более двух лет Ораниенбаум (Ломоносов) был единственным портом приморского плацдарма Ленинградского фронта, прикрывавшего южные подходы к Кронштадту. Теперь он стал базой подводных лодок.

В Минной гавани рядом со стоянкой "малюток" у плавбазы "Волхов" находился притопленный крейсер "Аврора". В тридцатых годах легендарный крейсер был учебным кораблем и на нем проходили практику курсанты военно-морских училищ, в том числе и многие из нас. В то время он выглядел внушительно, а сейчас, после нашего возвращения в Ораниенбаум, крейсер был изранен: в его бортах и надстройках зияли пробоины, помещения, расположенные ниже ватерлинии, залиты водой, иллюминаторы и двери во многих местах сорваны с креплений. Команда "Авроры" почти целиком ушла на сухопутный фронт. Установив орудия на переднем крае обороны в районе Пулково, авроровцы продолжали сокрушать врагов нашей Родины. На корабле оставались лишь несколько матросов и старшин, несших охрану.

Я часто бродил по полузатопленному крейсеру, заглядывал в кубрик, в котором когда-то жил вместе со своими сверстниками, в корабельные помещения, где учили нас азам морского дела, вспоминал курсантские годы.

После возвращения с Ладоги нас ждало радостное событие - большой группе малюточников за участие в Тулоксинской десантной операции и в боевых действиях на Финском заливе были вручены награды Родины. Начальник штаба бригады подводных лодок капитан 1 ранга Л. А. Курников прикрепил к лацкану моей тужурки орден Красного Знамени.

В. Л. Копылов

"Малютки" начали подготовку к новым боевым походам. Теперь на всех трех "малютках" XII серии сменились инженеры-механики. Эта должность на лодке не только почетная, но и сугубо ответственная. От инженера-механика во многом зависит успех всего экипажа, его благополучие. Хороших специалистов, стоявших во главе БЧ-5, командиры лодок всегда ценили, относились к ним . с глубоким уважением.

Моряки подводной лодкт 'М-90'. В центре - командир лодки Г. М. Егоров (фото 1945 года)

На "М-90" командиром БЧ-5 стал инжеиер-капитан 3 ранга М. И. Колушенков, служивший на лодке еще в довоенное время, когда лодка осваивала подледное плавание. Прежний инженер-механик Б. С. Семенов по состоянию здоровья был переведен на другую должность.

М. И. Колушенков (фото 1976 года)

Михаила Ивановича Колунюнкова я знал еще по дивизиону "малюток" на Ханко. Он был старше меня по возрасту: его тянуло к своим одногодкам, а меня - к своим. Впоследствии я узнал его ближе. Мы подружились, и теплые отношения между нами сохранились до конца его жизни.

Михаил Иванович начал службу краснофлотцем. Пытливый и любознательный, увлеченный техникой, он рос буквально на наших глазах. Став инженером-механиком, по-прежнему продолжал учиться и учиться. Его тянуло к людям, трудился он не покладая рук. Нередко сам принимал участие в работах, выполняемых подчиненными, показывал им пример, придерживаясь принципа "делай как я".

На "М-96" инженером-механиком был назначен инженер-старший лейтенант П. М. Ильин, заменивший А. В. Новакова, которого перевели на гвардейский подводный минный заградитель "Л-3" ("Фрунзевец").

А. В. Новаков

А на "М-102" вместо Д. Ф. Базлова (он перешел на гвардейскую "Щ-309") инженером-механиком стал молодой, не имеющий боевого опыта инженер-лейтенант Федор Зайцев.

Потребовалось какое-то время, чтобы новые инженеры-механики вошли в курс дела, до тонкостей освоили организацию службы, нашли полное взаимопонимание с личным составом. И, надо сказать, офицеры Колушенков, Ильин и Зайцев показали себя достойными моряками-подводниками.

11 августа подводные лодки "М-90" и "М-96" вышли из Ораниенбаума в свою маневренную базу на острове Лавенсари. Почти год мы не были в Финском заливе и сразу почувствовали перемены. Наши войска успешно наступали вдоль северного и южного побережий залива. Финляндия потерпела поражение, и в ближайшее время ожидался ее выход из войны.

Д. Ф. Базлов

А в самом заливе главную угрозу по-прежнему представляли мины и нарген-порккалауддский противолодочный рубеж. Преодолеть его подводным лодкам так и не удалось, а для уничтожения не было ни сил, ни средств.

"Малютки" выводились в море для ведения боевых действий в восточной и центральной части залива до нарген-порккалауддского рубежа. На Лавенсари нашим подводным лодкам пришлось задержаться. Уточнялась обстановка, связанная с выходом Финляндии из войны. Потянулись дни томительного ожидания. Ждали боевого приказа, а он все не поступал.

Гитлеровцы предпринимали усилия, чтобы вернуть утраченные позиции. Продолжались бомбежки Лавенсари с воздуха. Стоянка кораблей у пирса по-прежнему была опасной. Все светлое время "малютки" находились под водой на грунте. К пирсу подходили только в темное время, да и то на короткий срок.

18 августа командир дивизиона объявил, что подводная лодка "М-96" с первым попутным конвоем возвратится в Ораниенбаум. В ту же ночь она покинула остров, а через два дня и "М-90" перевели в более спокойное место - Усть-Лугу.

Лужская губа, в которую впадает река Луга, изобилует множеством навигационных опасностей. Половину ее акватории занимают мелководья и каменистые банки. Суда плавают здесь по расчищенным фарватерам, которые находятся под постоянным контролем. В устье реки из губы ведет неширокий канал, песчаные бровки которого хорошо просматриваются с борта корабля.

Преимущество стоянки в Усть-Луге состояло в том, что она недосягаема для подводных лодок и надводных кораблей противника. Ее надежно защищают естественные преграды. Мы сразу же начали чуть ли не ежедневно выходить в западный район губы, где достаточны глубины и маневренное пространство, и усиленно заниматься боевой подготовкой.

Наши войска, наступавшие по южному побережью на Таллин, нуждались в поддержке своих приморских флангов. Однако гитлеровцы всеми силами стремились воспрепятствовать проникновению наших артиллерийских кораблей в эти районы. Они минировали воды Нарвского залива, использовали различные приспособления, превращающие морские мины в ловушки.

Наше командование, чтобы разрядить минную опасность, организовало здесь боевое траление. Соединение базовых тральщиков, переоборудованных из тихоходных буксиров типа "Ижорец", базировалось на Усть-Лугу. Их главные энергетические установки работали на каменном угле. В Усть-Луге, вблизи пирса, для них был создан угольный склад. Тральщики тралили в Нарвском заливе и периодически, через двое-трое суток, пополняли корабельные запасы каменного угля.

Наша "малютка" стояла рядом с местом бункеровки тральщиков, и подводники в порядке взаимной выручки всегда принимали участие в этих авралах.

А на западном берегу Кургальского полуострова в рыбачьем поселке Гакково базировались торпедные и сторожевые катера, ведущие боевые действия в Нарвском заливе. Дивизионом сторожевых катеров командовал бывший подводник капитан 2 ранга И. М. Зайдулин, а отрядом торпедных катеров - Герой Советского Союза капитан 3 ранга И. С. Иванов.

Измаила Мотигуловича Зайдулина я очень хорошо знал. Будучи военмором комсомольского набора 1922 года, он служил с моим дядей П. Д. Руссиным на подводных лодках Черноморского флота и был другом нашей семьи. Еще подростком я любовался этим бравым моряком, отличным спортсменом и прекрасным рассказчиком. Он всегда мне казался легендарной личностью. Когда в 1936 году я поступил в военно-морское училище, И. М. Зайдулин уже командовал подводной лодкой "Щ-123" на Тихом океане и совершил на ней дальний океанский поход. В 1940 году подводная лодка "Щ-423" под командованием И. М. Зайдулина совершила переход в надводном положении Северным морским путем, пройдя через арктические и дальневосточные моря за одну навигацию. Для того времени это было выдающееся плавание, сопряженное с неимоверными трудностями.

В последующие годы И. М. Зайдулин служил на подводных лодках, а затем по состоянию здоровья был переведен на надводные корабли. Измаил Мотигулович в моей судьбе сыграл важную роль. Он помог мне в выборе профессии, поэтому я питал к нему особое уважение.

Зайдулин прибыл к нам из Гакково. Он узнал меня, и мы с ним по-братски обнялись. Я сразу заметил, что Измаил Мотигулович возбужден.

- Враг не дремлет,- заметил он.- Разведка доложила, что к нашим позициям приближаются корабли противника. Так что задерживаться мне нельзя. - Вздохнув, он добавил: - Знаете, как я рад, что встретился с вами, подводниками. Считаю вас своими братьями. Подводным лодкам я отдал много сил и времени. Хоть было трудно, но вспоминаю то время с душевной радостью...

Встреча была короткой. Он предчувствовал, что предстоит боевое дело. В то время три фашистских эсминца пытались под покровом ночи выставить мины в районах маневрирования советских кораблей. Их расчеты не осуществились. Все немецкие эсминцы подорвались на минах и затонули. К месту гибели заспешили катера под командованием И. М. Зайдулина. Катерники действовали энергично и вытащили из воды многих немецких моряков.

Редкий день обходился в Нарвском заливе без боя. Катерники воевали мужественно. Успех, как правило, был на их стороне, но случались и неудачи, влекущие за собой невозвратные потери.

26 августа в морском бою от прямого попадания арт-снаряда погиб И. М. Зайдулин. Не стало отважного командира, много сделавшего для победы в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Эту печальную весть мы, подводники, восприняли тяжело.

Прошел месяц базирования в Усть-Луге. За это время наша "М-90" неоднократно выходила в море, выполняя различные задания командования. В последнем походе я не раз замечал, что люди изрядно устали. К концу плавания члены нашего экипажа еле держались на ногах. Командир бригады, учитывая состояние экипажа, возвратил нас в Ораниенбаум для отдыха личного состава и ремонта материальной части.

На створе ораниенбаумских маяков наша лодка разошлась на контркурсах с подводной лодкой "М-96". Мы поняли: "малютка" идет нам на смену, и пожелали ей счастливого плавания. На ее мостике находился капитан-лейтенант Н. И. Карташев. Он долго махал нам рукой. А рядом с Карташевым стоял офицер отдела подводного плавания флота капитан 2 ранга И. Н. Бутышкин. Это была последняя наша встреча: "М-96" не вернулась с задания.

Возвратившись в базу, я узнал, что днем раньше на Лавенсари перешла "М-102". На ее борту находился командир дивизиона капитан 2 ранга П. А. Сидоренко. Подводной лодке отводилась позиция северо-западнее острова Гогланд с задачей разведки и уничтожения вражеских кораблей и судов. Было решено форсировать гогландский противолодочный рубеж и выйти на коммуникации вражеских морских сообщений.

"М-102" благополучно прошла рубеж и заняла намеченную позицию. Осенние штормы затрудняли плавание. Шли дни, а противник не появлялся. Как всегда, опасны были плавающие мины. Шторм срывал их с якорей и разносил по заливу. При сильном волнении моря обнаружить плавающую мину, особенно в темное время, почти невозможно.

При заряде аккумуляторной батареи "малютке" то и дело приходилось уклоняться от плавающих мин. Это от тех, которые были обнаружены наблюдателями. А сколько их прошло мимо подводной лодки не замеченными во тьме ночной!

Район назначенной позиции находился вблизи маневренной базы противника. Здесь в течение четырех лет совершенствовалась вражеская противолодочная оборона. Для безопасности подводной лодки необходима была повышенная бдительность всего экипажа.

Н. С. Лесковой

Для командира "малютки" считалось обычным делом с выходом в море заступать на бессменную вахту. В надводном положении Н. С. Лесковой постоянно находился на ходовом мостике, а при погружении - в центральном посту, где удобно устраивался на разножке, укутавшись в меховой реглан.

Комдив П. А. Сидоренко стремился создать на корабле благоприятную обстановку, не досаждал командиру мелочной опекой. Он наблюдал за его действиями, был готов в любое время дать совет, а в случае необходимости и вступить в командование подводной лодкой. Эти два человека, отвечавшие за безопасность корабля и его действия, мужественно встретили беду. На четвертые сутки плавания лодка дважды подорвалась на минах. Не помогли ни изолирующие деревянные брусья, ни обмазка специальной мастикой. Корпусом подводная лодка где-то коснулась антенны, и сработали взрыватели мин.

По свидетельству очевидцев, события развивались так. Глубиномер показывал 35 метров, когда над подводной лодкой произошел первый взрыв. Командир скомандовал: "Стоп электромотор!" Главный старшина Н. А. Крутиков мгновенно отрепетовал ее исполнение машинным телеграфом. Без хода подводная лодка стала погружаться. Эхолот показывал под килем 20 метров. Дали малый ход вперед гребным электродвигателем. Через несколько минут раздался второй взрыв. От гидравлического удара подводная лодка задрожала. Девятимиллиметровый корпус выдерживал огромные нагрузки. В отсеках Полопались плафоны освещения, начал травить воздух из торпеды, находившейся в правом аппарате, в первом отсеке сорвало маховик клапана вентиляции киля, который на "малютках" является одновременно и главной осушительной магистралью; гирокомпас вышел из строя.

Подводная лодка лишилась ориентировки и легла на грунт. Положение сложилось критическое, но экипаж проявил твердость духа, дисциплину и самоотверженность. Много значили сила воли и выдержка командира дивизиона. Оценив обстановку, он спокойно сказал: "Братцы! Не тушуйтесь! Ничего страшного нет. Выполняйте команду: "Осмотреться в отсеках!"

Каких-либо других повреждений при осмотре не было обнаружено, и экипаж приступил к устранению неполадок.

Через два часа штурманский электрик доложил: "Гирокомпас в меридиане, работает исправно". Штурман уточнил место лодки и расположение миноопасного района. Раньше здесь "рогатая смерть" не отмечалась. А может быть, это были взрывы не мин, а каких-нибудь других взрывных устройств (минных защитников или подрывных патронов противолодочных сетей), которые тоже могли оказаться гибельными для "малютки"? Ведь гитлеровцы могли выставить новое минное поле или банки из нескольких мин. На основе анализа обстановки комдив и командир лодки определили ориентировочные границы опасного района.

Штурман капитан-лейтенант Н. Г. Симонов рассчитал курс отхода. "М-102" подвсплыла и, прижимаясь к грунту, начала движение в южном направлении, которое считалось наименее опасным. В это время в первом отсеке, где повреждений было больше, под руководством командира БЧ-2-3 лейтенанта Г. А. Горбунова подводники ликвидировали повреждения, причиненные взрывами, и вскоре в центральный пост поступил доклад: "Последствия взрывов в первом отсеке устранены". Подводная лодка продолжала выполнять боевые задачи.

Ночью по радио она донесла командиру бригады о случившемся и незамедлительно получила приказ - возвращаться в базу. Успешно форсировав гогландский противолодочный рубеж, "малютка" прибыла на Лавенсари и 16 сентября возвратилась в Ораниенбаум, доставив ценные разведывательные данные.

4 сентября 1944 года Финляндия разорвала отношения с Германией. Финская армия и флот прекратили военные действия, но, несмотря на это, обстановка в Финском заливе оставалась сложной. Гитлеровцы стремились любой ценой сохранить свои позиции в заливе, и прежде всего острова, которые по мирному договору с Финляндией с 15 октября возвращались Советскому Союзу. Попытки силой воздействовать на финнов провалились: немецкий десант, высаженный на остров Гогланд, потерпел поражение. Остров в конце концов перешел в наши руки, и гогландский противолодочный рубеж утратил свое прежнее значение.

С выходом Финляндии из войны положение гитлеровцев на Балтийском море ухудшилось. Финны предоставили для базирования кораблей нашего флота порты Хельсинки, Ханко, Турку и Марианхамн, передали в аренду район Порккала-Удд. Советское военно-морское командование получило данные о немецких и финских минных заграждениях в Финском заливе. Теперь подводные лодки могли следовать от Кронштадта до Выборгского залива в сопровождении кораблей и далее до Абоских шхер с финскими лоцманами. Так мы получили возможность обходить грозный нарген-порккалауддский противолодочный рубеж.

Надо отметить, что финские лоцманы в большинстве своем честно выполняли свои обязанности. Они охотно знакомили советских моряков с системой фарватеров и организацией лоцманской службы в шхерах.

Выполняя договорные обязательства, финские военно-морские силы приступили к тралению мин в Финском заливе и Аландском море, охраняли открытые участки шхерных фарватеров и осуществляли противолодочную оборону в своих территориальных водах.

Бригада подводных лодок КБФ перебазировалась в финские порты, обеспечивавшие выходы из шхер в Балтийское море, а ее штаб разместился на плавбазе "Иртыш" в Хельсинки.

Перемены коснулись и моей службы. После возвращения "М-90" из Усть-Луги комдив П. А. Сидоренко вызвал меня к себе и сказал:

- Производится очередной набор слушателей в командирские классы при Краснознаменном Учебном отряде подводного плавания (КУОПП) имени С. М. Кирова. По рекомендации Николая Игнатьевича Виноградова ваша кандидатура утверждена.

Сообщение было таким неожиданным, что я вначале не нашел слов для ответа, но, собравшись с мыслями, поблагодарил за доверие. Впоследствии рассуждал: "Как же это получается, ведь адмирал обещал учебу в командирских классах после войны, а сейчас вроде бы и неудобно уходить с действующего флота".

Петр Антонович, угадав мои мысли, ответил:

- Учиться будешь по сокращенной программе - три зимних месяца и повоевать еще успеешь.

Вышел я от комдива озадаченный. Манила перспектива трех месяцев учебы в Ленинграде, куда только что возвратилась моя семья из двухгодичной эвакуации. Предстоящая встреча с ней, безусловно, радовала, а с другой стороны, не покидала мысль: как оставить родной корабль в то время, когда война еще не закончилась...

Предстояло сдать дела и расстаться с экипажем, вместе с которым делил и невзгоды и радости. Я уже упоминал о прямых и обратных взаимосвязях командира и экипажа, когда один зависит от всех и все зависят от одного. Сейчас при расставании чувство привязанности к воинскому коллективу ощущалось с какой-то необычайной силой.

Экипаж наш состоял из замечательных людей - мужественных, умелых, ловких. Все они достойны глубочайшего уважения. Много славных дел совершили краснофлотцы, старшины, мичманы и офицеры. Впрочем, на легкую службу они и не рассчитывали. Не ради славы, а ради воинского долга шли они на самые опасные задания и выполняли их с честью. И чем больше трудностей встречалось на нашем пути, тем теснее, монолитнее сплачивался экипаж, люди становились все более собранными, душевными, отзывчивыми.

С такими мыслями я прощался с кораблем. Медленно шагал по отсекам подводной лодки, где все было до боли знакомым и привычным - от заклепки и до самых сложных механизмов и устройств. Но роднее всего были люди. "Кто же заменит меня на мостике и в центральном посту?" - думал я.

Командиром "М-90" был назначен мой товарищ, однокурсник по училищу капитан-лейтенант Георгий Михайлович Егоров (ныне Герой Советского Союза, член Президиума Верховного Совета СССР, адмирал флота, председатель ЦК ДОСААФ СССР). Он закончил командирские классы при КУОПП имени С. М. Кирова и теперь прибыл к нам в дивизион. Новый командир хорошо знал Балтику, служил на Краснознаменной подводной лодке "Щ-310" и показал себя достойным боевым офицером.

И вот экипаж выстроился на палубе подводного корабля. Мы с Г. М. Егоровым доложили командиру дивизиона о сдаче-приеме обязанностей командира "М-90". После этого я медленно обошел строй и простился с каждым членом экипажа в отдельности. И, как положено, поцеловал святыню корабля - Военно-морской флаг.

- Счастливого плавания вам, боевые друзья, новых удач и побед!